Георгий Марков

Строговы


Скачать книгу

так душу христианскую без поминовения оставлять.

      Агафья согласилась с мужем:

      – Заяви, Матюша. Родня поди есть. Ищут, наверно, теперь, мучаются. – Она ласково взглянула на сына. – Да сами-то, Матюша, с оглядкой ходите. А то вот так же заплутаетесь, не приведи господь.

      – Вот попомните меня: засудят Матюшу с дядей, – взволнованно заговорила Анна. – Скажут, что они убили. А на мой згад так: человека схоронить в тайге, крест поставить – и делов только.

      – Чепуху мелешь! Правду всегда видно, – вспылил Захар.

      На щеках его проступил румянец. Голубые глаза оживились, заблестели. Старик не любил, когда ему перечили.

      – Ишь удумала что! Засудят… Ты не кличь беду-то, не кличь! – ворчал он.

      – За правду не судят, Нюра. Правда – что масло: всегда наверху, – попыталась сгладить грубость старика Агафья.

      Анна с досадой махнула рукой.

      После ужина Захар зажег четыре свечи: три поставил в горнице перед божницей, четвертую воткнул в большой медный подсвечник. В одну руку он взял подсвечник, а другой стал махать, словно держал в ней кадило.

      Захар не спеша ходил из прихожей в горницу, из горницы в прихожую и тянул густым голосом:

      – Святый Боже, святый крепкий, святый бессмертный, помилуй нас…

      Скоро он так увлекся «панихидой», что стал размахивать и подсвечником.

      – Свя-а-ты-ый Бо-о-же, свя-а-ты-ый…

      Во время «богослужения» Захара никто не считал нужным молиться. И теперь все занимались своим делом.

      – Свя-а-тый Бо-оже… – тянул Захар.

      Матвей зевнул, встал из-за стола и прошел в горницу, где Анна взбивала перину на широкой двуспальной кровати.

      – Хватит, Захарка, хватит, – остановила его Агафья. – Бог-то – он не глухой, с одного разу слышит. Дай-ка лучше Матюше с дороги выспаться.

      – Ты не тронь меня, старуха, не тронь! Я за того молюсь, который в тайге погиб.

      Все же вмешательство Агафьи возымело свое действие. Захар прошелся еще раз, перекрестился и, потушив свечи, вышел в прихожую, плотно закрыв за собою дверь.

      Матвей, оставшись с Анной, подошел к ней, притянул к себе, обнял. Анна уткнулась лицом ему в грудь, всхлипнула.

      – Ты о чем?

      – Боязно, Матюша.

      – Отчего боязно-то?

      – И от этого вот, – она положила руку на большой живот, – и оттого, что в тайге не по-хорошему у вас.

      Матвей усадил ее на постель.

      – Не убивайся, Нюра, все будет по-хорошему. Насчет этого, – он кивнул головой на живот, – не ты первая, не ты последняя. А о тайге тоже зря печалишься. Лучше расскажи: как жила тут без меня?

      Он погладил Анну по спине, обнял ее за плечи. Она привалилась к нему крепким, точно сбитым телом.

      – Жила ничего, только с батей часто ругались.

      – Чего вы с ним не поделили?

      – Да ведь он, знаешь, какой? Раз я вымыла пол, а он несет на сапогах грязи пуд. Я говорю: «Вытер бы, батя, ноги». Как он поднялся, как разбушевался! «И ты, говорит, туда же, и тебе не угодил! Агафья с крыльца гонит, эта в избу не пущает. Может, мне еще час под дождем мокнуть,