родине, людям.
Он поднялся в лифте на третий этаж и направился прямо к себе в комнату, включил на столе лампу на высокой гибкой ножке. Сняв сапоги и плащ, он вытащил папку из шкафа и разложил ее содержимое на столе, чтобы создать полное впечатление, что он занят работой. Надо было сделать все возможное, чтобы отвести подозрение, на случай пусть даже маловероятного появления в середине ночи еще одного из сотрудников.
С чемоданом в одной руке и заранее приготовленным карманным фонарем в другой он, минуя четвертый этаж, поднялся по лестнице до самого чердака. Свет фонаря озарил толстые стропила с торчащими кое-где плохо забитыми гвоздями. И хотя на чердаке был настил из неструганых досок, его не использовали под склад, и он был пуст, за исключением серого слоя пыли и паутины. Под крутой, крытой черепицей крышей в центре чердака можно было выпрямиться во весь рост, а ближе к краю ему придется работать согнувшись и стоя на коленях.
Крыша была всего в нескольких сантиметрах, и ровный гул дождя напоминал рев моторов бесчисленных эскадрилий бомбардировщиков, идущих на бреющем полете. Это был пророческий образ, потому что Штефан верил, что этому городу уготована именно такая неотвратимая участь – разрушение.
Он открыл чемодан. Работая с быстротой и ловкостью специалиста-взрывника, он разместил пакеты пластиковой взрывчатки так, чтобы направить силу взрыва вверх и вниз. Взрыв должен был не просто снести крышу, но и разрушить средние этажи, чтобы тяжелая черепица и крыша рухнули вниз, сметая все на своем пути. Он спрятал пластиковые заряды между стропилами и в углах чердака и даже приподнял несколько половых досок и засунул под них взрывчатку.
Снаружи буря на мгновение стихла. Но скоро новые зловещие раскаты грома раскололи ночь, и дождь хлынул с еще большей силой. Задул долгожданный ветер, завывая и голося в водостоках и под карнизами; странный заунывный голос, казалось, угрожал городу и одновременно оплакивал его. Заледенев на холодном чердаке, Штефан делал свою тонкую работу дрожащими руками. И, несмотря на дрожь, его внезапно бросило в пот.
Он вставил детонатор в каждый заряд и протянул провода от всех зарядов в один из углов чердака. Он присоединил их к одному общему медному проводу и опустил его в вентиляционный колодец, который шел вниз до самого подвала.
Заряды и провода были спрятаны достаточно надежно, их нельзя было обнаружить поверхностным взглядом, только открыв дверь на чердак. Но при более внимательном осмотре или использовании чердака под склад провода и пластик были бы, конечно, обнаружены.
Нужно было, чтобы в течение двадцати четырех часов никто не входил на чердак. Это представлялось не такой уж невыполнимой задачей, поскольку он был единственным человеком в Институте, посетившим чердак за многие месяцы.
Завтра ночью он привезет сюда второй чемодан и установит заряды в подвале. Два взрыва, сверху и снизу, сокрушат здание, и это единственный путь превратить его, вместе с содержимым, в груду обломков камня и кусков искореженного железа. После взрыва, а за ним пожара тут не останется