идеально отмеренном друг от друга расстоянии – примерно два сантиметра от стены и полтора сантиметра между собой.
– Добрался, значит, до моих кукол, рыжий перфекционист, – с улыбкой отметил Анри, оставляя привезённые картины на полу у правой стены.
Неспешно подойдя поближе к стеллажу с коллекцией, он уселся на стул прямо напротив, окидывая восхищённым взглядом всё это строгое великолепие. Рассматривая фигурки, он представлял, как Томас, перебирая их одну за другой, мысленно ругает Анри за вечный хаос в жизни и в комнате, за апатию и нежелание брать на себя ответственность, за трусость и за то, что он чуть не угробил малыша Жюля…
Анри до боли сжал дрожащую левую руку, пытаясь унять стекающие по лицу слезы, пока не остановил свой взгляд на фигурке в доспехах, изображавшей персонажа Альфонса Элрика из аниме «Стальной алхимик», по какой-то причине покинувшего ряды тематически близких ему соседей по полке. Фигурка одиноко стояла на полу, ровно в двух сантиметрах от стеллажа. Наклонившись, взяв её в руки и грустно улыбнувшись, он убрал её подальше в правый карман своего пиджака.
Приняв душ и разобрав вещи, Анри отметив, что до начала похорон ещё около часа, и решил немного посидеть на балконе, где он частенько умудрялся курить втайне от родителей. Балкон удачно выходил прямо на виноградник, так что ни с центральных ворот, ни со стороны большинства соседей его невозможно было заметить. Удобно усевшись в старое ротанговое кресло, он неспешно сделал пару затяжек французских «Житан», бережно припрятанных им в небольшую брешь между седьмым и восьмым кирпичами третьего ряда по левую сторону от входа на балкон. Помнится, он когда-то сделал этот тайник вместе с одной особой из «стайки своих девчонок».
– С кем же я их припрятал? – Анри на секунду задумался, смотря куда-то вдаль, и вдруг побледнел. – Мари-Жюли…
Сигарета тут же выпала из его руки, больно обжигая ногу и оставляя следы пепла на идеально белом халате. Перед Анри вдруг замелькали воспоминания… Её всегда отстранённый, будто кукольный взгляд серых глаз, живые каштановые кудри, смуглая кожа орехового оттенка и, конечно же, странное выражение грусти и скуки, никогда не покидающее лицо девушки. Анри обернулся, услышав позади себя шорох… Никого.
– Кажется, она о чём-то просила меня в нашу последнюю встречу… Кажется, это было в её комнате, – рассуждал Анри, нервно глядя за горизонт, где еле виднелась верхушка по-прежнему багрового козырька поместья семьи Лангле.
Анри отчаянно пытался вспомнить, о чём она просила его тогда, но как ни старался, так и не смог приблизиться к ответу. Он помнил лишь, как они курили, развалившись прямо на её кровати. Она что-то неспешно говорила сначала о жизни в целом, потом жаловалась на своего брата-близнеца Шарля и его постоянные стычки с их отцом. Шарль вообще был странным парнем, буквально помешанным на правильном порядке вещей. Порой Анри казалось, что все его действия сводятся к тому, чтобы отслеживать несовершенства вокруг себя.