чувства бродили во мне вместе с остатками хмеля. Но ужасное случилось, и прошлого не вернуть. А каково было Куколке, а каково было партнеру Людмилы? Вырисовывались два врага, которых я сам себе и создал. И поделом мне, думал я. Не буду винить вино и прочие напитки, ведь червоточинке во мне самом. Да простит меня господь – только на это и надежда.
***
Люда оказалась чрезвычайно веселой, остроумной и милой девушкой после двадцати пяти лет. И надо же было к этому времени случиться, что мой вагонзавод первым в стране и Российской империи начал экспортировать поезда в Болгарию. Началось межгосударственное столпотворение. Толпы специалистов вагоностроителей устремились в Болгарию, а болгары зачастили в Ригу. Бюро надежности завода обеспечивало сервисное обслуживание в Болгарии. Специалистам бюро сшили форменные куртки из невиданной черной японской искусственной кожи. Главное – из кожи, т.к. кожаная куртка была немыслимой роскошью. А японцы умели придать искусственной коже естественность. Надежники не просто ходили по заводу, а фланировали в полетах мечты и надеждах на командировку в заграничную Болгарию, на что завистники – безнадежники парировали:
––Мол, курица не птиц, а Болгария не заграница.
Люди в новых черных куртках активно готовились к поездке в Болгарию. Посещения цехов, хождение по узким межстаночным проходам с торчащими и цепляющими металлическими зацепками, одергивающими их то за полу, то за рукав, то за карман куртки, показали, что японская кожа – не чертова, рвется. Люди в куртках стали людьми в куртках с торчащими языками вырванной кожи или в швах после заботливых рук жен. Но не всем надежникам удалось поменять японскую кожу на натуральную в Болгарии. Остальные терлись по-прежнему в заводе и могли только встретиться с одним – другим представителем Болгарии. Так и я с Тодором познакомился в бюро информации, которое было приемной базой командированных специалистов Болгарских железных дорог, закупавших наши поезда. Руководителем бюро был пожилой импозантный еврей Виктор Ефимович Жив, умный, обаятельный, остроумный и веселый человек. Иногда он в компании как мантру провозглашал оптимистично:
––Ленин – жив, вечно – Жив.
Болгары с удовольствием обитали в бюро и были всегда хорошо приняты, а в конце рабочей недели еще и бутербродами, выпечкой и с кофе под бальзам. Проходя мимо их двери, и я оказался затянутым к ним этим духом. Случилось, что в бюро оказался и болгарин из Софии – Тодор, с которым меня познакомила сотрудница. Расходясь, мы с Тодором вышли из завода вместе, и остановились прощаясь. Но тут нас почти одновременно посетила мысль зайти в кафе, что, напротив. Рижский бальзам ранее и добавленное теперь шампанское полностью разрушили межгосударственный барьер, и Тодор пригласил меня к себе, в гостиницу «Рига», где он жил с коллегой, на редкие у нас болгарские коньяки «Плиска» и «Солнчен бряг». Принимая коньяк, нас посетили игривые мысли, обращенные к прекрасному полу. Спустились в ресторан, но он выглядел уныло пустым,