Франческо оставляю на барьерчике свой травелл-паспорт.
Перед входом в аптеку Франческо приказывает:
– Кашляй!
Задание легкое, я и так кашляю. Слышу, как он обращается к старенькому аптекарю:
– Кодеин.
Потом мы переходим в другую аптеку, и там я тоже кашляю, а он покупает кодеин – для себя.
По пути в гостиницу – лавочка, где под звук моего кашля он покупает (или крадет) бутылку водки. Перехватив мой быстрый умоляющий жест в сторону кассирши, скручивает мне руки за спиной, и в таком виде мы возвращаемся в гостиницу… А на улице, по причине крепких морозов, в цементных цветочных посудинах расцвел жемчужными брошками иней… Если останусь жива, напишу потом в дневнике: «нет цветения прекрасней цветущего инея…»
… Администратор сидит в прежней позе, мой травелл-документ уже лежит рядом с ключом от номера сто пятьдесят семь. Теперь я знаю: мимо него можно проносить расчлененные трупы.
… В номере – прохладно, беспокойно, тоскливо; горит свет, работает телевизор. Франческо заглатывает таблетки водкой. В позе бедной родственницы я сижу на краешке стула, украдкой смотрю в окно, думаю о красоте снежных, филигранных цветов; о том букете на столе…
Вспомнилось со стыдом, что дарила я тебе цветы два-три раза; покупая, думала больше о стоимости, чем о красоте.
Я даже не знаю, например, какие цветы – твои любимые…
Вдруг легкий ветер поднялся за окном, алмазно сверкнули на солнце, взлетев, снежинки.
Через времена, километры и ветер
Твой ласковый голос стихами ответил…
– Я вот поеду в Нью-Йорк и вы…твою дочку, – тем временем, прихлебывая свой кофе, ухмыляется Франческо.
Молчу. Оскорбление и угроза воспринимаются особенно зловеще оттого, что он – в чем я, как говорится, убедилась, – неспособен к обычному половому акту, ни с женщиной, ни с мужчиной.
Иногда ведь, наверное, хочется о чем-то поговорить, хотя бы и с жертвой.
***
… Увидела раз голубые тюльпаны –
диковинка, сказка, заморские страны!
Как неба глубины, ладьи голубые,
как вести из детства, где дива – любые.
Купить их, по правде сказать, не посмела,
но, кажется, знаю, чьих рук это дело.
Цветущие клумбы, высокие травы –
ах, сказочник грустный с улыбкой лукавой!
Наивный и мудрый – такой он один…
Поведал он нам, как живет мандарин,
он мир подарил нам обыденно-странный,
где Герда и Кай, и солдат-деревянный;
где куклы, и крыса, лапландский олень,
каналы и розовый северный день;
звенят колокольчики в гуще ветвей,
а в клетке печальный сидит соловей.
Зачем же губить голубые тюльпаны?
Зачем заточать их в застоя стаканы?
Забуду; и вспомню вдруг облачным
днем…
Пусть вечно стоят они в сердце моем.
(Инна Баданова. «Голубые тюльпаны», Лондон -1988.)
***
Но вот он забывается коротким сном. Спит