него, и сдавал все на отлично.
– К слову, рассматривать ходатайство об аресте Романова будет Быков. Ты его вроде хорошо знаешь, – сказал Леонид Михайлович.
– Принципиальный и въедливый товарищ, – прокомментировал Анатолий Сергеевич. – Буквоед. Предлагаете сделать ему звонок?
– Нет. Слишком много внимания к этой ситуации привлечено. Не хватало, чтобы нас обвинили в давлении на процесс. Пусть все идет своим чередом. Ладно, Анатолий Сергеевич. Надеюсь, Павлов покажет себя в деле. Сейчас все равно от нас уже ничего не зависит. Будем ждать суда. Я пока текучкой займусь. Вон у помощников столы ломятся от документов.
Прокопенко понятливо кивнул.
– Я буду у себя, – сказал он и вышел из кабинета.
Леонид Михайлович поднялся из-за стола, шагнул к окну, открыл створку. Он уже хотел аккуратно взять бабочку, чтобы выпустить ее на волю, но его рука повисла в воздухе. Лимонница испустила дух, печально сложив крылья, устав бороться с неволей.
Суд
Еще до начала заседания, на котором должна была решиться дальнейшая судьба Романова Олега Степановича, у здания городского суда уже толпились журналисты. Прорваться на сам процесс удалось лишь немногочисленным счастливчикам. Как только зал заседаний заполнился, центральный вход перекрыли судебные приставы.
Артем продемонстрировал охране адвокатское удостоверение и проворно скользнул внутрь. Войдя в зал судебных заседаний, он мгновенно перехватил взгляд Романова, неподвижно стоящего в помещении для подсудимых, в обиходе именуемом «аквариумом». В глазах арестанта, покрасневших от недосыпа и неимоверного внутреннего напряжения, попеременно вспыхивали отблески самых разных чувств, от горькой обиды до неподдельного страха, сквозь который едва-едва пробивался лучик надежды.
На нем был тот самый костюм, в котором его задержали, и Павлов мысленно похвалил Романова за то, что тот сумел за эти двое суток сохранить одежду в приличном состоянии. Когда твоя судьба в руках суда, даже такие мелочи, как внешний вид, зачастую имеют значение. Спортивный костюм явно проигрывал бы пиджаку с брюками и пусть несвежей, но все еще белой рубашке.
Артем заметил и супругу Олега Степановича. Галина Николаевна сидела в первом ряду. Ее тонкое, бледное лицо было непроницаемым. Лишь по тому, как супруга Романова комкала платок, можно было судить о том, какие мучения она переживала в настоящий момент.
Павлов ободряюще кивнул Олегу Степановичу, уселся за стол и принялся раскладывать на нем документы.
Увидев адвоката, следователь Кривчук многозначительно усмехнулся и продолжил о чем-то вполголоса переговариваться с прокурором, высоким мужчиной с глубокими залысинами.
– Встать, суд идет! – заученным голосом проговорила миловидная девушка-секретарь, войдя в зал, и монотонный гул, рябью проходивший по рядам, тут же утих.
Тучный судья Быков, облаченный в мантию и следовавший за ней не отставая, занял свое место. Процесс начался.
Пока прокурор зачитывал список обвинений,