воли сквозило отчаяние. Мозг отказывался воспринимать происходящее более чем за своеобразную игру.
– Ей нужны знания, – пробормотала Кори. – И проблема в том, что она не знает… Знающие…
– Что ты говоришь?
Девушка подняла сияющие глаза:
– Тебе не кажется, что между этим есть связь? Энн сказала, что ей нужны знания, и проблема в их отсутствии. А Толя во время приступа бормотал про Знающих, и только Энн могла снять с него эту ересь. Знания, знания, знания… Везде они.
Я сделал жест, чтобы она продолжала.
– Что, если существует такой орден Знающих, по типу Ищеек? И Энн относится к нему? И все, что она нам говорила – банальное пудрение мозгов? Ведьма специально что-то сделала с Толей, чтобы мы зависели от неё.
– Не надо было его обращать, – пробурчал я и тут же заткнулся. – Да, здесь есть доля истины. Но это лишь догадки.
После недолгого молчания Кори спросила:
– Так выглядел дом в то время?
– Да.
– Я осмотрюсь немного, ты не против?
– Конечно.
Девушка встала и ушла наверх, внимательно рассматривая каждую деталь.
Я еще долго бродил по всему дому, пытаясь осознать и принять ситуацию. Не получалось. Беря в руки ту или иную вещь, на ум приходило воспоминание. И не всегда оно было хорошим. 1894 – отнюдь не самый счастливый год. Я бродил по открытой галерее второго этажа, представляя жизнь в то время. Часто приезжали гости, мы устраивали балы, мебель отставлялась в сторону, и все кружились в гостиной. А я молчаливой тенью наблюдал за ними сверху, поддерживая огонь в камине и вежливые разговоры. Я бродил по столовой и кухне, где когда-то дымилась печь и творилась самая настоящая магия под руками мастеров своего дела. Я бродил по комнатам, и с удивлением замечал, что в одной не убрана кровать, со свечей стекал воск, а на столе разбросаны бумаги с недописанными строчками. Такое ощущение, что минуту назад здесь кипела жизнь. А потом все взяли… и исчезли. Лишь в моей комнате почти ничего не изменилось. Только покрывало, смятое под натиском одиноких бессонных ночей. И подушка.
К горлу подступил ком. Я развернулся и вышел. Ноги занесли меня в заднюю часть дома, где вдоль длинного коридора тянулось сплошное панорамное окно. Здесь стояли диванчики и стулья, где можно посидеть и собраться с мыслями. Я опустился на один из них и устало вздохнул, глядя на непокорную атмосферу за окном. Горные духи бушевали, посылая на общину волны колючего снега и ветра. Все пространство покрывал белоснежный ковер, и только отвесный серый камень оставался голым.
Я просидел так довольно долго, ни о чем не думая. Просто смотрел, как меняется погода. К четырем вечера начало темнеть, а к шести стояла абсолютная тьма. Буря и не думала уходить. Я сидел в полной темноте, не в силах зажечь свечи в канделябрах – и глядел в такую же темноту.
Вдруг в конце коридора вспыхнула искра. Огонек приближался, становясь все ярче, а силуэт фигуры, зажигающий свечи в канделябрах, четче. Вскоре стало