близким другом, я прекрасно понимал, что Торбов, ни черта не смыслящий в бизнесе и экономике в целом, не способен был оценить рентабельность проекта Хикматова. Следовательно, это Якуб надоумил его вложиться в наше дело. Сказать честно, в глубине души мне казалось, что Хикматов рано или поздно обдурит нашего не слишком смышленого друга при распределении будущей прибыли, хоть я и не хотел в это верить.
Строительство шло своим чередом в строгом соответствии утвержденным планам. Я искренне удивился темпам, так как фундаменты всех четырех хозяйственных помещений были уже установлены, а строительство дома-офиса было уже завершено на тридцать процентов. Старший бригадир отрапортовал обо всем, как в армии.
Вообще, не удивительно, что все строительные работы велись с таким завидным и столь усердным рвением: после пандемии коронавируса, сильно повлиявшей на экономику России, многие строительные компании оказались на пороге банкротства, поэтому хватались сейчас обеими руками за любые заказы, точно за спасательные круги, прилично уступая в цене, дабы не дать взяться за дело проклятым конкурентам. Таков закон рыночной экономики – покупатель голосует рублем, как известно.
Убедившись, что всё в порядке, мы с моим соучредителем отправились в дом. Крепкий чай Марку, рюмочка Андрею Семеновичу, чашка крепкого кофе мне – так наша компания села за стол. Свежие баранки, деревенские пряники, вафли и простенькие конфеты прекрасно дополняли эту картину деревенской мечты. Торбов, не прекращая, о чем-то спорил с Тихорецким. Этого у автомеханика было не отнять – спорит он всегда. Но здесь вся полемика была разбавлена смехом и шутками. Так что нашему хозяину этот парень тоже понравился.
– Ну, где же Якуб? – нетерпеливо выпалил Торбов, когда мы сели покурить на крыльце.
– Он пошел к какому-то мужику починить ремешок от часов. Ляпко… Или как его там – сказал я, обращаясь к деду.
– Тряпко, молодой человек… Тряпко… Он тут мастер на все руки. Но что-то и впрямь Якуб долго у него уже торчит. Не случилось ли чего…
– Вон он, этот гад! – неожиданный и громкий смех Марка заставил меня вздрогнуть. Он подскочил и подошел к калитке, в которую уже заходил наш шеф (как его называл порой сам Торбов).
– А… Марк, приветствую, брат! – парни пожали друг другу руки и направились к нам.
Мы вчетвером курили на крыльце деревенского дома, вдыхая свежий воздух. «Воздух свободы» – иначе его не назовешь. Подумать только, что в девяноста километрах от нас эта ненавистная Москва, которая заковывает свободных людей в кандалы панелек и многоэтажек. Серые бетонные джунгли столицы искалечили много судеб, но никто и не думает уезжать оттуда, наоборот, все тянутся в Москву бесконечным караваном трудовых мигрантов из регионов. Это убивает нашу страну: людей в небольших населенных пунктах становится все меньше и меньше, умирают деревни, сёла и даже целые города. От этого всем нам четверым становилось невыносимо больно, ведь рано или поздно столичный мыльный экономический