правительство идеально? Посмотришь в пустые глаза иного министра и горюешь: почему я не Гоголь?! Нет, я не отказываюсь от своей критики. Это была критика молодого человека, ещё не знавшего, что такое настоящий государственный развал. Убеждён, и сейчас нам нужна молодёжная структура. Её нет, так как мы ещё не выбрались из той колониальной модели, которую нам навязали в 90-е годы. Тогда была установка: чем слабее государство, тем лучше обществу, потребителю, производителю, деятелям культуры. Через младореформаторов и либералов эту лукавую идею нам внушали государства, где контролируется абсолютно всё. Там сейчас филолог-русист боится признаться в любви к Достоевскому. Санкции!
– Герои многих ваших произведений: «Грибной царь», «Небо падших», «Хомо Эректус» – бизнесмены, которые заплатили за свой успех моральным крахом. Несимпатичные персонажи – кошельковы! Вам в принципе не нравятся богатые и деловые люди?
– Я к богатым людям отношусь как к явлению природы. Есть люди высокие, есть низкие, есть блондины, есть брюнеты, есть вежливые и есть хамы, есть бедные и есть богатые. Вопрос-то в другом: у нас период первоначального накопления шёл таким образом, что человеку состояться, заработать и стать богатым, не отняв у других, не обездолив более слабых, не нарушив закон и базовые христианские ценности, было невозможно. Почему сейчас можно прихватить любого богатого человека? Потому что у каждого есть свой скелет в шкафу. Об этом я и пишу. Есть люди просто больные. Ради денег они готовы на всё что угодно. А есть люди пассионарные, которые не находили себя в советской системе, а потом в 90-е ринулись в бизнес. Об этом многие мои вещи. И роман «Небо падших», который сейчас вторично экранизирован. Об этом роман «Грибной царь». Он тоже экранизирован. В дни моего юбилея на канале «Доверие» была премьера 6-серийного фильма. В главной роли Александр Галибин. Об этом многие мои пьесы – «Одноклассница», «Как боги», «Хомо Эректус» и мой новый роман, который я сейчас заканчиваю. Он выйдет в следующем году. Меня волнует тема «Человек и деньги». Мне важна цена, заплаченная за успех. Эта проблема была центральной в русской литературе пореформенного периода XIX века. То был наш первый подход к штанге капитализма. За последние 20 лет в нашей стране произошли тектонические сдвиги, которые надо осмыслять. Литература этого почти не делает. Почему это не волнует российских писателей? Увы, многим букерятам вообще неинтересно наше общество и Россия. В этом беда нашего доморощенного постмодернизма. Возьмите того же Кундеру, он просто пышет обострённым национальным и социальным чувством. Да, он страстно, до судорог не любит Россию. И наши постмодернисты решили, если они тоже будут не любить Россию, то станут кундерами. Не станут… Признак российского постмодернизма – абсолютное равнодушие к судьбе страны. Волнует один вопрос: «Уезжать или ещё пожить в этой ненормальной стране?» Лично мне такая литература неинтересна.
– Для многих Ваших произведений характерна ностальгия