в лужицах подтаявшего снега, Пшёнкин мысленно похвалил свои крепкие ботинки на «зимней резине»: такие не подведут, не то, что прежние армейские сапоги на скользкой коже – как конь на льду без подков.
Внутри его поджидал сменщик. Хороший мужик, тоже отставник, капитан пехотный. Как и положено, раскланялись, расписались в журнале и разошлись. В шесть утра еще тихо. Дом спит. Тут чтут законы, и даже шуметь начинают согласно нормативным документам. Вон и консьержки на месте нет. Ленивую девку взяли. Пшёнкина она отвратила сразу. Рожа наглая, сиськи дыбом, юбка короткая, а из-под юбки два мосла – и курит, курит. Не женщина – дымоход! Это пока можно, а как заселят башню, не очень-то на задний двор побегаешь перекуривать. То ли дело Айседора. С ней и поговорить, и помолчать в удовольствие. Добрая баба, уютная, еще и образованная. Но к ней не подкатишь. Тоже «прынца» ждет. Э-эх!
С чашкой свежезаваренного кофейку охранник предавался неспешным мыслям в гостевом уголке: кожаный диванчик, кресла, красно-бурый столик из неслыханной парагвайской древесины. Не выговорить, язык сломаешь. На такой комплект ему работать до гробовой доски, и то не заработаешь.
Пшёнкин зычно зевает, блаженно потягивается, оставляя на столике чашку, встает, но сперва проверяет ладонью донышко – не намокло ли. Хозяйственный мужик, аккуратный. Армия приучила.
Вот уже и первые гости пожаловали. Рановато. Охранник глядит на ручной хронометр, потом снова через стекло. Восемь без каких-то копеек. Первый пост пропустил, видно – золотой карась плывет. Пшёнкин растирает лицо пятерней – прогоняет последнюю негу. Снежной их Королевы еще и рядом нет, а лахудра полчаса назад свинтила. Не его дело за начальство отдуваться, да видно придется.
Кортеж из трех машин неспешно движется от центральных ворот. В кармане оживает рация.
– Башня-башня? Я – крыша. Как слышно?
– Слышно хорошо.
– Принимай ш-ш-ш…
– Вот же ж, мля…
Пшёнкин сует шипящую рацию в нагрудный карман форменной куртки и, на ходу потирая занывшее колено, ковыляет к парадному входу.
За стеклом дворник Алибаба в малиновом комбинезоне монотонно скребет лопатой снежную жижу. Ему невдомек, что позади целый кортеж автомобилей. В его наушниках звучит таджикский рэп. Первое авто останавливается, за ним плавно встают и два остальных. Мотор не глушат, и он продолжает сыто урчать. Человек в черном костюме выскакивает из машины, сгребает в охапку не успевшего опомниться Алибабу и вместе с лопатой аккуратно переставляет с дороги на обочину. Так же стремительно запрыгивает обратно, и кортеж продолжает движение.
Пшёнкин наблюдает, как из запорошенного авто вылупляется Главный. Неспешно. Сперва ноги, обутые в щегольские туфли, слишком легкие, не по сезону, затем руки цепляются за металлические стойки, и вот он выносит солидный живот, а за ним голова в жестком ежике густых волос.
Мать честная! Шмырин! Народный избранник не первого созыва! Боец социального фронта! Член