когда приходилось делать бесплатные прививки от гриппа всем посетителям. Но иногда заглядывали аналитики за консультацией по поводу пациентов, имен которых они не называли, хотя у докторов был допуск к совершенно секретной информации. Вероятно, пытались выяснить, не собирается ли умереть какой-нибудь особенно непопулярный лидер иностранной державы, что в отсутствие самого пациента становилось настоящей головоломкой.
Иногда им приходилось лечить пациентов вроде Киры – от ран или болезней, полученных в местах, о которых не всегда можно было говорить. Она не сомневалась, что это хоть как-то нарушает монотонность их работы.
– Рука все еще болит? – наконец спросил врач, закрывая карточку и кладя ее на маленький столик сбоку.
– Да, – призналась Кира. – Плохо сгибается. Не очень удобно водить машину.
– У вас коробка-автомат или механика?
– Автомат, – ответила Кира.
Езда по кольцевой дороге на ручной передаче превратилась бы в пытку, так как бо́льшую часть времени приходилось то останавливаться, то ехать дальше.
– Обычно она не беспокоит, если не надо резко повернуть или настроить радио.
– Вероятно, последствия глубокого повреждения тканей, – предположил врач. – У вас отсутствуют фрагменты трехглавой и плечевой мышц, шрам уходит глубоко в мускул. Рубцовая ткань не слишком эластична, так что придется смириться с некоторой потерей гибкости. Думаю, она не слишком велика, но заметна. Вы правша или левша?
– Левша.
– Это хорошо. Ведущая рука не пострадала, – сказал доктор.
Кира не сомневалась, что он лишь пытается ее утешить.
– Ладно, давайте посмотрим.
Кира расстегнула рубашку и вытащила из рукава правую руку, обнажив сложенный в несколько раз бинт, приклеенный пластырем с обратной стороны плеча. Врач снял бинт, осторожно оторвав пластырь. Рана тянулась поперек плеча почти на три дюйма. Ее края, аккуратно подрезанные скальпелем и стянутые вместе, удерживали два десятка швов.
Доктор рассматривал рану, слегка поворачивая руку из стороны в сторону.
– Неплохо, – сказал он наконец. – Никаких признаков инфекции. Думаю, можно снять швы, но на всякий случай поносите повязку еще две недели.
Кивнув, Кира снова засунула руку в рукав и поправила рубашку.
– Как вы переносите викодин? – спросил врач.
– Думаю, неплохо, – ответила Кира. – По крайней мере, он позволяет мне заснуть. Хотя рука иногда все равно болит, где-то в глубине кости.
– Не удивлен, – сказал врач. – Вероятно, у вас поцарапана плечевая кость, но трещина уже должна срастись. Если станет хуже, принимайте викодин и дальше. Вам нужен рецепт?
– Конечно, – без особого энтузиазма ответила Кира.
– Я выпишу.
Он уловил в ее голосе подавленность, которую она даже не пыталась скрыть.
– Радоваться надо, – сказал он. – Могли и без руки остаться.
– Что-то