я толком разложить вещи, как в дверь уже постучал Федор Кузьмич.
– Ну-с, позвольте поздравить с новосельицем! – воскликнул он, звонко хлопнув в ладоши. – Но вы, я вижу, еще не готовы?
– Да разве уже вечер? – удивился я.
– Помилуйте, шестой час! Уже давно пора нам ехать.
– Но позвольте мне, по крайней мере, переменить платье.
– Ну, бросьте, Петр Григорьевич! У нас ведь все запросто. К тому же воскресный вечер у Видясовых – дело обыденное.
Через несколько минут мы уже ехали в бричке по темнеющим городским улицам.
– Дом, в который мы едем, – говорил по дороге Федор Кузьмич. – принадлежит чете Видясовых – Осипу Петровичу и Марфе Никитичне. Он – милейший старичок, бывший предводитель местного дворянства, однако вот уже два года как сложил с себя полномочия, говорит, хлопотно стало. В общем, доживает свой век в благоденствии, устраивает вот эти вечера для старых знакомых. Супруга его – просто божий одуванчик, несколько религиозна в последние годы, так что будьте осторожны по части смелых идей. Остальных увидите сами. Вероятно, Петр Григорьевич, мне придется вас покинуть в какой-то момент, вы уж не сочтите за пренебрежение, но я ведь, если помните, обещал Тимофею приглядеть за его отпрысками.
– Да, расскажите же мне наконец о них, – просил я. – Что это за необычайные детки, за которыми постоянно нужен глаз?
Федор Кузьмич хитро улыбнулся, запустил руку за пазуху и извлек из внутреннего кармана сюртука плоскую фляжку. Сделав глоток, Федор Кузьмич снова улыбнулся:
– Расскажу, пожалуй, один прошлогодний случай, там, глядишь, сами все и поймете. Этот Иван – необычайный фантазер. И вот, вообразите, взбрело ему в голову убежать в Африку! Однажды утром собрал он свой ранец и отправился якобы в гимназию, а на деле подкараулил почтовую карету, вспрыгнул на заднюю площадку и покатил прямиком в Новгород. И если б это все в одиночку было сделано, то еще полбеды. Но ведь он и сестрицу свою Татьяну за собой сманил. Впрочем, это только говорится – «сманил». Еще толком и неизвестно, кому идея-то принадлежала.
Хватились-то их быстро. Отец в тот день со службы отпросился, занемог, а может, сердце почуяло, бог весть. И вот заглянул он в детскую, смотрит – ящик комода неплотно закрыт, отодвинул его, а там учебники да тетради свалены. С чем же Иван да Татьяна в гимназию отправились? С утреца ранцы-то полные у них? Словом, кинулись искать, а никто не видел. Долго носились, вся полиция на ногах стояла. А Иван-то что придумал! Запас он большой кусок брезента и, когда они на почтовую-то вспрыгнули, этим брезентом себя и сестру укрыл. Так они незамеченными из города выскользнули. А как уж они из Новгорода в Петербург перебрались, того и сейчас никто не знает. Иван молчит об этом как рыба. Я уж думаю, не натворил ли он чего совсем безобразного, чтобы денег-то на билет добыть.
Словом, долго сыскать не могли, недели две, не меньше. Тимофей, бедняга, уж и поминальную хотел заказывать,