здано в интеллектуальной издательской системе Ridero
ПРОЛОГ
В сквере тогда было жарко. Очень жарко.
Деревья изнемогали от смога и пыли. Они беззвучно проклинали прошлые жизни, которые привели к этому последнему перерождению в зелёную душу – живую, но, увы, обречённую на обездвиженность. Скамейки как могли пристраивались в тенёчек, чтобы по долгу службы доверчиво подставить себя под вспотевших горожан. Но немногочисленные прохожие, кто по каким-то причинам отважился на раннюю прогулку, шли мимо старательных скамеек. И в тени не было спасения. Яркое солнце, наверно, не отдыхало ночью, а активно тренировалось на обратной стороне матушки-земли, чтобы ни свет ни заря выдать новую порцию смертоносного огня.
Да, уже было жарко. Очень жарко.
Среди деловитых и праздных по скверу брела Виолетта Никифоровна, бабуська на излёте лет. Виолетта Никифоровна всегда была изысканна, всем врагам назло. Вот и сейчас она принарядилась в летние розовые брючки-бриджи и футболку с цыпленком Цыпой, купленную при случае с пенсии в люксовом секонд-хенде. Ноги, обутые в резиновые зелёные тапочки модели «а сейчас самое время посадить лук-севок», ступали по матушке-земле уже не так твёрдо, как того хотелось бы Виолетте Никифоровне. В левой руке бабуська держала летний лёгкий ажурный зонтик, такую вот нечаянную радость серых стариковских дней. Зонтик был отдан сердобольными юными продавщицами в том же секонд-хенде за последние двадцать восемь пенсионерских рублей, и об этом даже не узнал ведущий администратор.
В правой руке Виолетты Никифоровны был, соответственно, поводок. Поводок предназначался для собачки, маленькой и лохматой. На первый взгляд она – что-то среднее между болонкой и шпицем. Виолетта Никифоровна сама не была уверена в породе своей чересчур лохматой подруги. Щенка тринадцать лет назад бабушке преподнёс внук, чтобы сгладить горечь расставания с последней любовью всей её жизни, отставным капитаном третьего ранга Капитоновым. По паспорту собачку нарекли Миссури. Виолетта Никифоровна категорически отказывалась понимать, зачем внук записал в собачий паспорт вражеское имя, и подругу звала просто Мусей. Миссури пришлось с этим как-то смириться. Миссури-Муся нехотя тащилась за хозяйкой, тяжело дыша и похрюкивая. Хозяйка тоже тяжело дышала, похрипывая. Годы брали своё, всё-таки семьдесят пять, да ещё, как на грех, такая вот жара. Виолетта Никифоровна на минуточку остановилась передохнуть, утереться маленьким носовым платочком, посмотреть по сторонам.
Окно на первом этаже в одном из соседних домов было открыто. Виолетте Никифоровне удалось разглядеть часть кухни и стол. На столе —старый, советских времён, телевизор.
Со своего места Виолетте Никифоровне не рассмотрела, хотя была бы не против, что телевизор был основательно засижен мухами. И кухня вообще вся была какая-то неопрятная, со следами постоянных пьянок. На подоконнике притулилась хрустальная пепельница, набитая окурками до тошноты. На столе громоздились чашки из нержавейки с остатками чего-то мутного. Пол заставлен пустыми бутылками всех возможных форм и расцветок, но преобладали всё-таки водочные. На полу под столом валялся кусок позавчерашней сырокопчёной колбасы.
На кухне не было никого, но телевизор работал. По экрану бежали помехи, сквозь которые то и дело на секунду-другую проявлялось изображение Красивой Девушки, Рассказывающей Про Погоду. Девушка была молода, привлекательна – спасибо природе и свежа – спасибо кондиционерам в студии. Она плавно водила руками над изображением карты с метками городов и обозначенными градусами по Цельсию.
Мимо Виолетты Никифоровны медленно и сонно пролетела муха. Виолетта Никифоровна не заметила муху, но муха прекрасно рассмотрела Виолетту Никифоровну – впрочем, без особых подробностей. Подумав, а не задержаться ли у потной старушечьей шеи, но передумав, муха залетела в то самое окно кухни и, предвкушая, опустилась на кусок позавчерашней колбасы.
В телевизоре вдруг прорезался звук. Голос у Красивой Девушки был мелодичным и убаюкивающим, как у воспитательницы ясельной группы:
– А над Центральным районом неподвижно застыл аномальный атмосферный фронт, препятствующий проникновению холодного воздуха…
И звук снова пропал, телевизор издал усталый скрежет, а Девушка на экране всё продолжала водить руками над картой сквозь помехи.
Сытая муха сонно вылетела в окно в сторону сквера, где на скамейке примостилась Виолетта Никифоровна.
I. Скверная история
Виолетта Никифоровна выбрала самую дальнюю скамеечку, в теньке. Она в полном изнеможении обмахивалась платочком, а зонтик бережно пристроила рядышком. Собачка забилась под скамейку и всячески демонстрировала твёрдое намерение остаться там навсегда. Виолетта Никифоровна потянула за поводок. Миссури упёрлась. Виолетта Никифоровна, однако, всегда считала, что человек – всё-таки царь, так что нефиг остальным кочевряжиться.
– Муся! Муся, аномалия ты эдакая, вылезай!
Миссури упёрлась ещё отчаяннее. Виолетта Никифоровна тоже не привыкла отступать:
– Давай