ритмически изгибаться, дугой поднимаясь к Стивену – точно моля помимо ее воли обратить на него внимание. И наконец, ощутила некое прикосновение, хоть и поняла, задохнувшись, – не то, какого ждала: то был язык Стивена, горячий, летучий, он играл поверх нее и в ней, поворачивался, словно ключ в щелевом замке ее плоти. Это поразительное новое ощущение наполнило грудь Изабель вздохами, тело ее принялись сотрясать долгие волны ритмического движения, страстное желание вело ее куда-то, в груди завязался и стал разбухать давящий узел – ощущение, которое невозможно было вынести, перетерпеть, хоть оно, казалось, и рвалось из нее наружу. Изабель начала мотать головой из стороны в сторону. Она услышала свой голос, выкрикивавший в какой-то далекой комнате слова несогласия, но тут шарик в груди лопнул, и волны нового ощущения стали прокатываться по ее телу одна за другой, заливая живот и конечности, и ее голос, на сей раз прозвучавший совсем рядом с головой, произнес: «Да».
Открыв глаза, Изабель увидела, что Стивен стоит перед ней совершенно нагой. Взгляд ее зацепился за торчавший из его тела кусок плоти. Он еще не обладал ею, эта радость была впереди. Он лег на нее и принялся целовать ее лицо, груди, губами подтягивая кверху соски. А затем приподнялся, перевернул Изабель, и ладони его поползли по внутренней стороне ее бедер, по шелковым чулкам, которые она, раздеваясь в великой спешке, не успела снять, по расщелине, над которой соединялись ее ноги. Он целовал ее кожу, спускаясь от поясницы через розовую припухлость разделяющейся плоти к бедрам, и на миг прижался щекой к одному из них. А потом стал, начав с лодыжек, с тонких косточек, которые видел, катаясь с нею на лодке по водным садам, подниматься вверх, к внутренним сторонам икр.
Дыхание Изабель вновь участилось. «Пожалуйста, любовь моя, скорее, прошу тебя», – пролепетала она. Ей больше не по силам было сносить дразнящие ласки Стивена. Левой рукой она вцепилась в ту часть его тела, которую так жаждала ощутить в себе, и Стивен потрясенно замер. Она немного шире раздвинула ноги, дабы радушно принять его там, где он был ей нужен. И, почувствовав, как натянулась под ее разведенными в стороны ногами ткань простыни, ввела его в себя.
Она услышала вздох Стивена, увидела, как он вцепился зубами в складку ткани и прикусил ее. Он почти не двигался в ней, словно боялся собственных ощущений, не зная, чем они обернутся.
Изабель чувствовала себя насаженной на кол и упивалась роскошью этого чувства. Оно прокатывалось по самому ободу, по краям ее, оно наполняло ее желанием и счастьем. Наконец-то я стала собой, думала она, именно для этого я и рождена. Обрывки страстных детских порывов, послеполуденных побуждений, подавлявшихся тусклой рутиной родительского дома, мелькали в ее сознании; она понимала, что связь между исступлением ее желаний и тем, как внимательно изучала себя девочка Фурмантье, наконец-то установилась.
А потом услышала вскрик Стивена и почувствовала, как он выплеснулся в нее, и ей показалось, что он вдруг раздулся в ней до того, что плоть их стала почти единой. Потрясение,