обустраивал. Так кащеи и начинали.
Над нами, на Третьем Михалковском проезде, дом 8, жил один такой прыткий инженер – он вечно обустраивал быт в своей квартирке: то люстру хрустальную притащит, то паркет из красного дерева положит, то антикварное кресло купит. А под нашим окном – мы на первом этаже жили – красовались его жигули. Папа называл этого человека «гнездун». Помню, мы гуляли возле дома, а гнездун выкликал свою эрдельтерьериху: «Эрли! Эрли!»
– Вы назвали собаку – Стерлядь? – спросил папа без всякой иронии. Папа решил, что гнездун и здесь хочет как покрасивее.
Вот эти гнездуны и стали потом кащеями – но они всегда были особенными.
Диалог Скотта Фицджеральда и Хемингуэя известен:
– Богатые не похожи на нас с вами, – сказал Фицджеральд.
– Верно, у них денег больше.
Оба неправы. Не в том дело, что богатые не похожи на нас, проблема в другом – в том, что богатые на нас похожи. Гнездуны и кащеи с виду почти как люди. Они тоже смеются, тоже плачут, часто и подолгу едят, если их ранить, из них течет кровь, если холодно – они мерзнут. Они даже свое гнездо вьют из каких-то соображений, близких к человеческим. Иногда их принимают за людей, но это не люди.
После цитаты из Шейлока читатель, думающий, что корень бед в евреях, решит, что и я про то же: мол, началось с дантистов, вьющих гнездо, а потом пошли банкиры. Это действительно удобная форма рассуждения. Однажды писатель Булгаков уже описал, как злобный Швондер рушит русский мир, подговаривает Шарикова на разбой, – а вот благородные русские жильцы дома на Обуховом (они описаны сочувственно: буржуй Саблин, сахарозаводчик Полозов) страдают от еврейского самоуправства. Соблазнительно сказать, что швондеры нынче не в красных комиссарах, а в финансистах – вот так за сто лет поменялось.
Евреи – первые в разорении капиталистического мира, и первые в его построении; это непонятно, но думать так приятно. Однако крепостное право в России придумали не евреи. Здесь давно так.
«Все поделить?» – возмущается благостный профессор Преображенский. Профессору, обличителю разрухи, и в голову не приходит, что буржуй Саблин и сахарозаводчик Полозов свои капиталы нажили не вполне нравственным путем. Почему Саблин стал богат, а «певуны в котельной» бедны – это остается за кадром. А между тем, именно это и интересно. Условия труда на заводах Саблина и Полозова были таковы, что мужики ополоумели – Швондер здесь ни при чем. Никакого мягкого эволюционного процесса, разрушенного злобной теорией Маркса, не было – была мировая война. И эту мировую войну затеяли не швондеры и шариковы, а саблины и полозовы.
Гражданская резня возникла не вдруг, а потому что человеческая жизнь обесценилась, жизнь уценили как рубль.
В процессе обесценивания человеческой жизни (а такое случается регулярно в истории) важно установить, что приобретает ценность, когда жизнь человека ценность теряет. И здесь надо сказать, что ни комиссары, ни дантисты не выиграли. Красные комиссары были расстреляны, а суетливый средний