как объект особого презрения, и Бисмарк тоже Наполеона III презирал; так Пушкин концентрировал презрение на историческом писателе Булгарине, а Гоген специальным образом не любил салонных импрессионистов – большой мастер не любит профанаций.
Трудно отрицать влияние Бисмарка на мировую историю, однако многим показалось, что Маркс повлиял на мир сильнее всех прочих – он в корне изменил историю человечества. Впоследствии выяснилось, что изменения относительны, и тогда на Маркса обиделись. Бисмарк, как полагает большинство, был человек ответственный, хотел разумного; а Маркс – шарлатан. Не дал бы немецкий еврей (так высокомерно именует Маркса англичанин Тойнби) нам своих таблеток, мы бы жили припеваючи; из-за рецептов «Капитала» совсем худо стало.
2.
Невозможно признаться в любви к Марксу без того, чтобы быть заподозренным в агрессивных наклонностях. Например, поклонников Бисмарка не корят за расстрел Парижской коммуны; но славить Маркса без того, чтобы тебя обвинили в голоде Поволжья, – трудно. Произносишь имя, а в глазах собеседника: а как же ГУЛАГ и экспроприация собственности? Надо открещиваться от сталинизма, отрицать концентрационные лагеря, критиковать последователей, которые учение Маркса извратили, – вместо ясного утверждения «я – марксист» образуется застенчивое объяснение причин, по которым ты (вопреки доводам прогресса) склонен извинять тоталитаризм. Теория идеолога либерализма Поппера, обвиняющая марксизм и гегельянство в возникновении сталинизма и фашизма, внедрение единого понятия «тоталитаризм» и использование этого понятия для определения любого общества, в котором свобода индивида ограничена коллективом, сделала разговор нелепым. С внедрением этого нейлонового, легко растяжимого и внеисторического термина возник эффект знаменитого вопроса Карлсона, заданного Фрекен Бок: «Перестала ли ты пить коньяк по утрам?» Ответа на вопрос о генезисе тоталитаризма не существует; можно лишь сказать, что коньяк утром никогда не пили, а следовательно, не могли перестать его пить – иными словами, поскольку единое понятие «тоталитаризм» суть спекулятивно и в истории культур единого «тоталитаризма» вообще не существует, то и теория открытых/закрытых обществ несостоятельна.
Тем не менее для спасения репутации Маркса старательно разводили личности самого автора «Капитала» и его последователей.
Приводить слова Маркса о том, что он сам «не марксист» – странно: Христос и не может быть католиком, а Сезанн – кубистом. Однако тот факт, что Христос не католик, не отрицает того, что католики верят в Христа; и кубисты вдохновлялись Сезанном, хотя сам художник про кубизм не слыхивал; нелепо отрицать, что марксизм, т. е. учение, основанное на работах Карла Маркса, имеет отношение к Марксу. Маркс сформулировал ряд ясных положений (история, выраженная в классовой борьбе, например), которые можно разделять. Сравнение фанатичных последователей Маркса с инквизиторами – мол, именем Христовым