сравнения: классик Пуссен использует идеальный канон для изображения неидеальной реальности, интерпретирует реальность в связи с умозрительными правилами; он сначала рисует основу, потом ее раскрашивает. Импрессионисты следуют тому впечатлению реальности, которое осталось на сетчатке глаза, – они пишут цветные пятна и рисунка не знают, потому что глаз рисунка не способен увидеть, рисунок – это абстрактный закон.
Сезанн же формирует умозрительное правило изображения реальности, исходя из того закона, который содержится в самой реальности, – это метод, постоянно уточняющий сам себя. Иными словами, картина Сезанна сама становится частью природы, растет как дерево, но растет осмысленно.
Теперь представьте себе критику Сезанна, осуществленную с позиции импрессиониста, который скажет, что в лучах заката крона дерева теряет четкий контур, и этот факт восприятия отменяет законодательную форму конуса, в который крона вписана на картине. Импрессионист будет настаивать, что фактом реальности является его «видение», импрессионизм будет уверять, что Сезанн всего лишь «видит» иначе, нежели он, и Сезанн вменяет свое частное видение как общий закон.
Живописец академический (болонской, предположим, школы) скажет, что существует закон изображения дерева: следует рисунком передать его типическую форму, потом найти цвет, соответствующий природной окраске листа, затем соединить результаты в едином предмете. Импрессионист (эмпирик) и академист (метафизик) будут критиковать диалектику Сезанна бесконечно – и оба будут правы; но к сезанновскому методу их критика отношения не имеет.
Сезанн открыл иной метод изображения – как и Маркс открыл иной метод философского описания реальности – именно потому, что его намерением было «оживить Пуссена на природе», и важным в данном предложении является каждое слово. Критику марксизма трудно поверить в то, что Маркс отнюдь не желал внедрить «диктатуру пролетариата», диктатура совсем не является его целью.
Пролетариат объективно стал в некий исторический момент тем классом, который перестал зависеть от продукта труда, соответственно, его развитие должно было обеспечить освобождение всех людей от этой зависимости. Тот факт, что пролетариат в дальнейшем мимикрировал, тот факт, что пролетариата, описанного Марксом, более не существует, не меняет в высказывании Маркса ровно ничего – как не изменит ничего в методе Сезанна закатное освещение дерева или тот факт, что данное дерево спилили. Речь шла не собственно о пролетариате, речь шла не собственно о данном дереве – хотя и о них тоже; это сочетание конкретики и законообразования, то есть то, что отличает диалектику от метафизики, понять непросто.
Смотреть Сезанна так, чтобы видеть, что именно художник нарисовал, – занятие, требующее внимания. Иные снобы-марксисты уверяют, что чтение «Капитала» – захватывающий процесс: мол, читается книга легко, и написана весело; это –