Дженни Даунхэм

Пока я жива


Скачать книгу

писала мама. – Я помогаю кондитеру и очень поправилась!»

      – Отлично, – заявил папа. – Пусть хоть лопнет.

      Я развешивала открытки на стене своей комнаты – Карлайл, Мелроуз, Дорнох.

      «Мы живем на ферме, как пастухи, – писала она. – Оказывается, хаггис[2] делают из бараньего горла, легких, сердца и печени!»

      Я этого не знала, как не знала и того, кто это «мы», но мне нравилось рассматривать открытки с пейзажами Северной Шотландии – высокое небо, расстилающееся над заливом.

      Потом наступила зима, и мне поставили диагноз. Кажется, сперва мама не поверила, потому что вернулась не сразу. Когда она наконец постучала к нам в дверь, мне стукнуло тринадцать.

      – Прекрасно выглядишь! – воскликнула она, едва я открыла дверь. – И почему твой отец вечно сгущает краски?

      – Ты будешь жить с нами?

      – Не совсем.

      Она нашла себе эту квартиру.

      С тех пор всегда одно и то же. Наверно, у мамы нет денег, а может, она боится, что я переутомлюсь, но все заканчивается тем, что мы садимся и смотрим телик или играем в какую-нибудь настольную игру. Сегодня Кэл выбрал «Игру в жизнь». Полная фигня, и я вечно проигрываю. В конце концов у меня оказался муж, двое детей и работа в туристическом агентстве. Я забыла застраховать дом и, когда налетел ураган, потеряла все сбережения. Зато Кэл стал поп-звездой и построил коттедж у моря, а мама – художницей, у которой куча денег и собственный замок. Я же рано вышла на пенсию (мне все время выпадало десять очков) и даже не стала пересчитывать остатки своих средств.

      Потом Кэл решает показать маме новый фокус и уходит, чтобы взять в ее кошельке монетку. Пока мы ждем, я стаскиваю со спинки дивана одеяло, и мама укрывает мне колени.

      – На той неделе мне надо в больницу, – сообщаю я. – Ты придешь?

      – А разве папа не поедет?

      – Вы оба можете поехать.

      Она смутилась:

      – А зачем тебе в больницу?

      – У меня опять начались головные боли. Мне хотят сделать люмбальную пункцию.

      Мама наклоняется и целует меня; я чувствую ее теплое дыхание на щеке.

      – Все будет хорошо, не волнуйся. Я верю, что все будет хорошо.

      Возвращается Кэл с фунтом.

      – Дамы, следите за рукой, – произносит он.

      Мне не хочется. Надоело смотреть, как исчезают предметы.

      В маминой спальне я задираю футболку перед зеркалом на шкафу. Раньше я была страшная, как карлица. Кожа серая, а живот на ощупь словно тесто, вылезшее из кастрюли: палец тонул в рыхлых телесах. Все из-за стероидов. Преднизолон и дексаметазон в больших дозах. Оба лекарства – сущий яд, от них толстеешь, становишься уродливой и злобной.

      Прекратив их принимать, я похудела. Теперь тазовые кости выпирают и ребра торчат. Я, словно призрак, постепенно покидаю свое тело.

      Я сажусь на маминой кровати и звоню Зои.

      – Что это вообще такое – секс? – спрашиваю я.

      – Бедненькая, – жалеет меня Зои. – Тебе не понравилось, да?

      – Просто