гостем,
ведь дороже на земле места нет.
Тишина и жуть таятся в округе,
я от жизни к смерти вижу мосты
на погосте чьи-то стылые руки,
обвивают в тёмном мраке кресты.
Посижу в оградке, вспомню родное,
грусть во всём и фатальность окрест,
скорбь цепляет без конца за живое,
и в душе растет печальный протест.
Выйду в скорби я другим за ворота,
и усопшим на послед поклонюсь,
ведь, когда с меня слетит позолота,
я сюда уже навечно вернусь…
Подстаканник
Я бра опять зажгу средь ночи,
на стол с часами посмотрю,
так – каждый раз, уж нету мочи
встречать, не выспавшись, зарю.
Мурашки скачут от озноба,
и в горле наледью першит,
ну где же ты, моя хвороба?
но дом молчание хранит.
Придется встать, задобрить печку,
дровишек свежих принести,
открыть задвижку за колечко,
огонь желанный развести.
Весь ритуал займет минуты,
и дым прорвется на простор,
но только грустно почему – то,
быть одному здесь до сих пор.
За дверью – мерзкая погода,
унылый дождик моросит,
я здесь живу всего полгода,
но время мысли не щадит.
Мне в город ехать неохота,
там жизнь, традиции храня,
быть может радует кого – то,
но только, к счастью, не меня.
Уж раз не сплю, согрею чайник,
медку на блюдечке махну,
достану дедов подстаканник,
попью отвар, как в старину.
Золото любви
Золотое плетенье любви окрыляет,
и эмоции рвутся теперь через край,
ведь о благе подаренном кто не мечтает,
ты чутью своему до конца доверяй.
Да! Любовь безгранична и ум будоражит,
в нашем мире шальном все стремится к любви,
кто же сказку на сон тебе в детстве расскажет,
и о чем тебе в парке споют соловьи?
Все пронизано светом простых желаний,
Да и смысл нашей жизни в любви неземной,
вижу блеск ее хрупких, хрустальных граней,
даже выбор сердечный дарован судьбой
Свеча
Распятая улица стихла под вечер,
машин кавалькады исчезли вдали,
фонарики светят, как белые свечи,
а с неба снежок небольшой повалил.
Горит светофора зеленый лучик,
я думать сейчас ни о чем не могу,
возможно утерян от сердца ключик,
устал тебя ждать на другом берегу.
Зажечься хочу в стеариновом небе,
и, что мне обычный фонарный свет
я думать забыл о насущном хлебе,
пойму и прощу свой любовный бред.
Сугробом пушистым паду на колени,
пытаясь тебя, как всегда, понять,
расправили крылья вечерние тени,
устал