а на следующее утро проснулись в своём гостиничном номере в таком же бедламе, как и накануне.
– О, господи. Я больше так не могу…, – простонал Баишев, обматывая гудящую голову мокрым холодным полотенцем.
– Не ной – потерпи. Остался последний день, – урезонил его Коновалов.– Если сегодня будет закладка, то завтра же вернёмся в Москву.
– А если не будет?
– Тогда будем ждать дальнейших указаний…
– И продолжать пить?
– А что делать? Мы должны изображать отвязных русских бизнесменов, а не учёных ботаников. Надо поддерживать свой облик аморале. Нам на это выделен бюджет. Когда ещё ты за казённый счёт погуляешь по лондонским кабакам?
– А может, лучше погуляем по музеям?
– С меня достаточно Музея Востока. Я старший – и я решаю, где нам гулять, – твёрдо закрыл бессмысленную дискуссию Еоновалов.
– О, господи…, – снова простонал Баишев и, закрыв глаза, уткнулся лицом в подушку.
Коновалов тем временем сделал глоток виски из очередной недопитой бутылки и, устроившись в кресле перед телевизором, как обычно стал бессистемно щёлкать пультом. На одном из новостных каналов он с удивлением увидел обнесённый сигнальной лентой сквер, бронзовый бюст Честертона и накрытый синим полиэтиленом кусок асфальта. Коновалов прибавил звук и отложил пульт в сторону. В кадре появилась надпись «Breaking news» и, стоящая возле ограждения взволнованная женщина-репортёр с микрофоном в руке.
– Мы ведём наш экстренный эксклюзивный репортаж из города Мэтфилд. Ещё вчера на этом самом месте, – взволнованным голосом начала она и указала на расстеленную синюю плёнку, – стояла скамейка, на которой в бессознательном состоянии были обнаружены русский шпион-перебежчик Андрей Осокин и его дочь Катарина. По словам медиков, они были отравлены каким-то неизвестным ядом. Судя по тому, что сквер был немедленно закрыт и подвергся тщательной дезинфекции, а скамейка увезена на экспертизу это было какое-то очень сильное и опасное отравляющее вещество. Два года назад Осокин и несколько обвинённых в шпионаже российских физиков были обменяны на задержанную в США группу русских нелегалов. После своего освобождения Осокин поселился в Мэтфилде, получил работу в Ост-Индском колледже и иногда читал лекции для наших спецслужб. Скотланд-Ярд не исключает, что его отравление – это тривиальная месть со стороны Москвы.
– Выключи этот бред, – затыкая уши, жалобно попросил Баишев.
– Это не бред – это реальность. Похоже, наша миссия завершена досрочно, – мрачно резюмировал Коновалов.
– Ты думаешь, это и есть тот крендель, из-за которого мы пьём здесь уже четвёртый день?
– А ты думаешь, что Мэтфилд битком набит нашими людьми?
– Я ничего не думаю…
В телефоне Коновалова пискнула СМС-ка. Он прочитал сообщение и многозначительно покачал головой.
– У меня заболела дочь. Надо срочно возвращаться ближайшим