удержаться от любовных порывов в такую уединённую ночь?!.
Глава двенадцатая
Нэнси бродила у дома общины, как Заира, забыв о случившемся при каждом удобном случае сбегала из кухни, чтобы увидеться с Элдредом и его каурой кобылой.
Огромная волна счастья, захлестнув, разрасталась в груди девушки, в любой момент готовая взорваться. Нэнси чувствовала себя в эпицентре какого-то призрачного действа, на котором была лишь зрителем, будто посвящаясь в тайны любовной стихии и могла лишь пожалеть того, кто ещё не влюблён.
Стэн с насмешкой оберегала её, ни говоря ни слова. Будто ничего не подозревала о скотоводе.
Когда скотину бережно переправили, мужчины из Каппамерри нашли время испытать новые котлы для варки мяса в Херготт Спрингс, что были больше старых.
Спустя какое-то время все собрались обратно,
Элдред и Нэнси решили узнать друг друга получше, и чем лучше Нэнси узнавала Элдреда, тем больше он её удивлял и интриговал, и тем сильнее разгоралось её чувство.
В их последний вечер они разговорились во время ночного дежурства Нэнси.
Нэнси могла бы попросить Стэн подменить её – Стэн не слишком-то одобряла неопределённые отношения – и выходила, пока они сидели в маленькой гостиной на плетёных стульях, а Стэн собиралась ко сну, и тогда занимала один из стульев между ними.
Элдред страстно целовал Нэнси, погружая свой язык в её рот. Но когда тот снял рубашку, девушка со страхом поцеловала его сильное тело – а что, если их застанут вместе?..
К счастью, ночи становились холоднее, но Нэнси всё сильнее опьянённая мужским запахом, прятала своё лицо в его волосах, как он на её груди. Ей показалось, что он, как ребёнок ищет утешения.
Рука Элдреда скользнула под юбку Нэнси, сделав неосторожное трепетное движение, когда её нога оказалась в его объятиях.
– Элдред… Я не хочу…
– Нет, милая, нет. Я не сделаю тебе ничего дурного, обещаю. Мне бы не хотелось обижать тебя. Если ты не захочешь, я не коснусь. Радость моя, милая моя! Я люблю тебя, люблю…
Его тело склонилось над ней с шумным вздохом он соскользнул на пол и плюхнулся на противоположный стул. Не расстёгивая пуговиц на её кофточке, он ласкал её упругий сосок губами.
Большое дитя! Нэнси переполнили материнские чувства по отношению к нему.
Его ловкие пальцы скользили по её телу, возбуждая внутренний огонь, и Нэнси постепенно разгоралась под воздействием пробуждающейся чувственности. Дрожь и чувство колющей боли покинули её и, откинувшись в кресле, она переполнилась новой радостью и сознанием.
– Сестричка! – позвали из палаты.
Нэнси поспешно одёрнула влажную юбку и поправила в волосах выбившиеся шпильки.
– Что за мгновенье! – усмехнулся Элдред. – Ей, наверное, нужно подать «утку». Романтично, не правда ли?
Нэнси встала, чтобы выйти во двор, но её ноги ей не повиновались.
Сладость греха не покидала её даже на расстоянии.
Сестра