говорить. Мне нужны ответы, только готова ли я к ним? Можно, конечно, и дальше прятать голову в песок, но это ничего не изменит. К тому же в глубине души мне хочется знать все, даже в нынешних обстоятельствах. Если я выясню правду о вербовке Остина и пойму наверняка, что Каэл вел подлую игру, мстил за некие папины прегрешения, – тогда мне полегчает. Надеюсь.
Хочу ли я знать подробности? Не очень. Станет ли от них легче? Вряд ли. Сумею ли я избегать и Каэла, и брата вечно? Увы, нет. Однако сегодня – сумею.
Словно по команде, в коридор влетел Остин. К счастью, в этот момент из-за занавески Элоди выглянула невзрачная медсестра и попросила меня войти.
– Она зовет вас обоих, – махнула медсестра Остину.
Ладно. По крайней мере не придется выяснять с ним отношения.
Элоди, очень юная, с поднятой до груди рубашкой и оголенным животом, сидела в кровати. К животу крепились тонкие провода при помощи клейких полосочек телесного цвета – медики проверяли состояние малыша. Элоди уже не плакала и казалась спокойной. Усталой, но спокойной.
Присев на край кровати, я взяла подругу за руку. Просвечивающие темно-синие вены придавали бледной коже серовато-голубой оттенок. Я ощутила дурноту – под флюоресцентными лампами Элоди выглядела совсем больной. Сердце сжалось. Я привыкла видеть ее румяной и с блеском в глазах.
Она тронула живот.
– Малыш в порядке. Мне просто нужно меньше нервничать. Малыш в полном порядке. – Элоди ткнула в капельницу, подвешенную у кровати: – Я обезвожена, поэтому в меня вольют вот это.
Я с облегчением выдохнула, выпуская часть напряжения.
– Вы сын Фишера? – спросил вдруг врач, которого я не сразу заметила.
Он смотрел на Остина, стоявшего в углу со скрещенными на груди руками. Брат ответил «нет» столь небрежно и искренне, что я ему почти поверила. До чего прекрасный лгун.
Элоди опустила взгляд. Я посмотрела на врача – нет, незнакомый. Остин тыкал в экран мобильного, словно никакого обмена репликами и не было.
На лице врача проступило сомнение, но он лишь кивнул.
– А что? – спросила я.
Остин дернул головой, недовольный моим вмешательством.
Заглянула медсестра, сообщила врачу:
– Вы нужны. Перелом руки.
Задержала взгляд на мне и Остине, затем вышла.
Я сверкнула глазами на брата:
– Ты его знаешь? В чем дело?
– По-моему, он друг отца.
– Почему ты соврал?
Остин пожал плечами.
– Говорю же, он, по-моему, друг отца.
Тоже мне, объяснение!
– Врать ты явно привык. Интересно, откуда в тебе это? – только и смогла сказать я.
Остин шагнул ко мне, вскинул руки.
– Тебе я не врал! – прошептал с отчаянием.
– Ты завербовался в чертову армию и ничего мне не сказал!
Я старалась говорить потише, но хотела рвать и метать. Гнев вскипал, будто живой, перекатывался под кожей.
Брат вздохнул.
– Карина,