Нелепый зимний дождик. На окне
Колеблется ослабленная плёнка.
Мне хочется уменьшиться извне
До тельца нерождённого цыпленка,
Сокрыться под яичной скорлупой,
Как будто тёплой Божеской рукою.
Но этот мир, угрюмый и скупой,
Не допускает таинства покоя.
От вечной, нескончаемой тоски
Ни на короткий миг не позабыться.
Я молча обрываю лепестки
Из туго накрахмаленного ситца…
«Всё в этом мире было перепето…»
Всё в этом мире было перепето.
Ищи себя, а нет – не обессудь.
Но знай: для настоящего поэта
Всегда важней постигнутая суть.
И назовись формально символистом,
Но через откровения свои
Ты станешь говорить о жёлтых листьях,
Глухой тоске и искренней любви,
Соединяя плодотворной цепью
Сердца людей, сухие от утрат.
А значит, это будет самоценно,
Хотя и выйдет в сотый раз подряд…
«Что белка в колесе: бежишь, бежишь…»
Что белка в колесе: бежишь, бежишь.
И вдруг, в случайный миг, ударит током:
Какая-то уродливая жизнь —
А все живут, как будто невдомёк им.
Сон не придёт. Ты больше не таков.
Ты слышишь всё: как чувствует душа боль,
Как тяжело плывёт меж облаков
Медлительный печальный дирижабль.
Но рассветёт. Посмотришь в окна: грязь,
И всё до отвращения знакомо.
Хлебнёшь свой чай, болезненно трясясь
От псевдо-абстинентного синдрома…
«Есть вышивка: зима, в лесу темно…»
Есть вышивка: зима, в лесу темно.
Замёрзший волк стоит, как деревянный,
С тоской глядит на жёлтое окно
Меж колкими еловыми ветвями.
Там мелких дров сухая трескотня…
Такая презанятная вещица,
Что лапы ломит даже у меня,
Нисколько не похожей на волчицу.
«Сероглазая девочка смотрит…»
Сероглазая девочка смотрит
Из окна голубого вагона.
Зимний город – бездушный, как мёртвый, —
Проплывает под ней монотонно.
Молчаливо вздыхает собака,
И ладони опять холодеют
Возле мысли мучительной: как он? —
С послесловием медленным: где он?
От обиды пронзительно дрогнет
Твой нелепо повязанный бантик.
Сердце ищет заветных дорог – но
Тихо вянут подснежники в банке.
Горько. Как от черемухи, вяжет.
Птицы грязными флагами реют.
И становится снова неважным,
Что не время для счастья, не время.
А закутанная в полушалке,
Ты как будто моложе и тоньше.
Сероглазая Элли, мне жалко
Голубой невесомый вагончик,
Зависающий под облаками.
Вот и нам хорошо в тишине бы,
Но – бежим и случайно толкаем
Человека, глядящего в небо…
«Мне далеко до праведного Ноя…»
Мне далеко до праведного Ноя.
В окно стучит усталый старый клён.
Мое несуществующее ноет,
Как мёртвый зуб, который удалён.
Мне хочется бежать из стен на волю,
В густые васильки, хлеба и льны.
А этот мир как будто пересолен,
И люди неприкаянно больны.
Путь одного единственно целебен,
Действительно осознанен и прям.
Он приведёт меня в наружный храм —
Послушать благодарственный молебен…
«В марте опять метёт…»
В марте опять метёт.
Жёсткий скрипучий мел.
Рядом со мною тот,
Кто, наконец, посмел.
Жадно