в лес. И ей приходилось по ночам ездить в лес рубить ветви деревьев на дрова и тайно возить домой. Немцы за это жестоко карали, но надо было топить дом, и она, прихватив с собой старшую дочь, шла в лес.
– Мама, мне холодно! Я ног не чувствую, – хныкала Ленка, но мать молчала, и Ленка шла с ней в лес.
В этот день в село вошёл карательный отряд. Неизвестно, кто донёс, но за Анной пришли и вытолкали её на городскую площадь, где уже были готовы пять виселиц. Её поставили у одной из них.
– Жёны офицеров – наши враги! Всех будем убивать и вешать! – провозгласил на ломанном русском фашист, и Анне набросили на шею верёвку.
– Мама! Мама! – закричала Ленка.
– Смилуйтесь, гер офицер! Она моя родственница, у неё трое детей, что я с ними буду делать? А мужа уже убили на фронте, у неё уже другой муж. Смилуйтесь, я вам верой и правдой буду служить! – молил староста.
– Хорошо, ты за неё отвечаешь, – офицер небрежным жестом указал карателям на Анну, и её втолкнули в толпу. Она ничего не успела понять, стояла бледная и молчаливая, прижимая к себе детей. Её опять пощадила судьба…
Но не пощадила свекровь. Мало того, что она морила голодом бедных детей, так ещё и не сообщила Анне фронтовой адрес Платона, а ему написала, что Анна приняла калеку, вернувшегося с войны, и о Платоне забыла. Не выдержав больше такой жизни, Анна забрала детей и пешком пошла к своим дальним родственникам в село Вишенка под Киевом. Там они и жили до отступления немцев.
Ленка очень хорошо помнила, как они сидели в подвале, а над ними рвались снаряды, затем послышался топот солдатских сапог и гортанная немецкая речь. Потом наступила тишина, но выйти все боялись. И только, где-то через час, опять послышался топот сапог, но речь уже наша, русская! Люди высыпали из своих убежищ. Так для Анны и детей закончилась война, но не закончились мытарства.
Анне восстановили продовольственные карточки, привезли дров, дали отдельную избу, работу, но было тяжело с тремя детьми, еды не хватало. Она искала мужа по всем фронтам, но ответа не было. Время было тревожное. Бандеровцы, сотрудничавшие с фашистами и убивавшие своих же односельчан, не успели убежать с немцами и прятались в лесах, а ночью совершали набеги на сёла, грабили людей и убивали коммунистов, учителей, руководство сельсоветов. Был издан негласный указ – в ночное время никому не открывать дверь. Все боялись, особенно женщины с детьми, защитить их ночью было некому.
Однажды ночью в дверь раздался стук. Анна медленно поднялась с кровати и подошла к двери, стараясь не создать даже шороха. Тишина. Опять стук. Она на цыпочках подошла к детям, которые тоже проснулись и дрожали от страха.
– Молчите, не дай Бог хоть чихнёте, – наказала она им.
Снова стук и тихое:
– Аня! Это я!
Анна молчала. Бандеровцы могли узнать её имя и попытаться расправиться с ней, как с женой офицера.
– Анна, это я, Платон! Открой!
– Это