Спасибо, мне гораздо лучше. Просто слабая головная боль.
– Нормально выспались в мотеле?
– Да, – говорю я. – А вы хорошо выспались?
Наши взгляды пересекаются. Он изучает меня.
Он оценивает, был ли мой вопрос обусловлен невинной вежливостью, или я исподволь бросаю вызов его авторитету и стараюсь сделать его скорее человеком, нежели стражем порядка. Низвести его до моего уровня.
– Да, спасибо, – спокойно отвечает он.
Но морщинки в уголках его глаз свидетельствуют о другом. Я подозреваю, что он плохо спал. Возможно, бессонница – это разновидность «новой нормальности» для бывшего городского копа из отдела убийств. Я неплохо сужу о людях и многое знаю о «новой нормальности».
– Спасибо, что пришли, – он указывает на стул, ближайший ко мне. – Садитесь, пожалуйста.
Я снова бросаю взгляд на камеру и осторожно усаживаюсь. Кладу руки на стол ладонями вниз, но желание бежать отсюда только усиливается. Теперь я чувствую его как пульсирующее давление под повязкой на голове. Клаустрофобия тоже в новинку для меня после многосуточного пребывания в горах и лесах. Я внушаю себе, что в этом подвиге заключается настоящая сила. Теперь у меня она есть. Я могу то, чего другие не могли – и не смогли – сделать.
Я выжила.
– Кофе? – спрашивает он. – Сок, чай или вода?
Я качаю головой.
Мэйсон открывает блокнот, просматривает несколько строк мелкого рукописного текста, предупреждает меня о том, что наша беседа записывается, и предлагает мне назвать мое имя под запись. Потом он смотрит мне в глаза и спрашивает:
– Вы хотите, чтобы кто-то еще присутствовал при нашем разговоре?
Я качаю головой.
– Вы уверены? Мы можем предоставить вам сотрудника из агентства помощи жертвам преступления. Вы можете попросить адвоката…
– Нет.
Он смотрит на меня.
– Хорошо. Вы в любое время можете попросить о перерыве.
– Кто наблюдает за нами? – я киваю в сторону камеры.
– Два сотрудника RMCP.
– Детективы?
– Да.
Я покусываю нижнюю губу и вновь киваю. Мои ладони, лежащие на крышке стола, взмокли, несмотря на холод, пронизывающий кости.
– Я хочу, чтобы вы еще раз подробно описали, что случилось после того, как группа покинула лесной дом.
Еще один проблеск воспоминаний. Треск выстрелов. Тело, подвешенное за шею. Крики, ужасные крики…
– Не торопитесь, – мягким и дружелюбным тоном продолжает он. – Опять-таки дайте мне знать, если вам понадобится чье-то присутствие.
Девять лгунишек на самолет попросим,
Один опоздал, и их стало восемь…
– Давайте начнем с воскресного утра 25 октября – со встречи в отеле «Тандерберд» у причала гидросамолета, где вы познакомились друг с другом.
Я смотрю в его зоркие серые глаза. Как он мог прийти к этому пониманию? Как вообще кто-то мог знать об этом?
Мы стали группой людей с животными