Тем не менее, Докучаева хотела всего и сразу – например, при своей безграничной эмансипации сохранить женскую загадку… Вошёл Шульц. Гриша как раз собирался уходить.
– Блистать-дристать, Шахаев! Поздравляю с планом! Начальство говорит, вы общий язык нашли… Жму руку! Фантомное рукопожатие. Ахахах!
– Пошёл ты нахуй, Шульц.
– Ты договоришься у меня, пиздочёс!
Гриша пошёл на терминал и взял свои отправления. В этот день он снова полез через забор. Вечер, светило уставшее солнце. Гриша прошёл на площадку и стал качаться на детских качелях. Ушёл глубоко в мысли. Люди прибывали, заезжали новые автомобили. Жильё было недешёвое. Территория увешана камерами, но не охранялась. Во всяком случае, на территории не было охранной будки. Возможно, охранник сидел в специальном помещении и уже привык к однорукому безобидному идиоту.
Контингент был разнообразный. Странно было видеть человека с пропитым штрафным лицом, выходящим из нового ланд крузера. Или, – смотрел Гриша, – богатый мужчина; ухоженная, интеллигентная жена. И двое детей с синдромом дауна. Деньги есть, а счастья нет… Или вот, – глядел он, – идёт девушка… Нет, с ней всё в порядке. Даже в полном. Она была бесподобна. «Боже мой… – вытянулся Гриша. – Это же…»
Он совершенно не знал что будет говорить, но уже вскочил во весь опор со своим кожаным портфелем, как последний дурак. На незнакомке было то же красивое пальто, но в других сочетаниях, и солнцезащитные очки. На каблуке она представала выше, чем Гриша. Он прибился как целлофановый пакет. Признался, что не может списать её с мыслей после той встречи. Что у неё ужасный взгляд и она ему очень понравилась… После этих слов его расхлестало, он начал исходить комплиментами; они струились из него точно пробило сантехнику. Она не обращала на Гришу ни малейшего внимания. Его комплименты были – шум. Он не прекращал. Перешёл на разные глупости. Рассказал нелепый добрый анекдот… Наконец донял. Она остановилась и повернулась, обмерила его с ног до головы. Гриша замер как вбитый. Её глаза были сокрыты за очками, но было совершенно ясно, это был самый холодный взор. Она отрезала:
– Так ты инвалид. – отвернулась и пошла дальше.
Гриша остался стоять. У неё был неприятный, жгучий голос… Женщина-горький шоколад. Грише стало больно.
– А вы… Красивая девушка! И ваша красота не даёт право так говорить…! – кричал Гриша вслед. Скоро безразличный силуэт скрылся за углом. – Ваша чудесная красота… – бормотал Гриша с тоской.
Он пошёл прочь со двора, уже отдавая полный отчёт в том, что эта ночь будет бессонной, а завтра на работу он не пойдёт. Гриша порешил, это последний раз, когда он здесь. Вдруг он услышал странный звук, разнёсшийся из-за угла. Было похоже, кто-то упал. Гриша подошёл к дому и выглянул из-за угла. Незнакомка лежала на пыльном асфальте. Разбила очки. Её пальто было испорчено. В роскошных волосах замешалась маленькая веточка. Она смотрела в пустоту и тяжело дышала. Похоже, у неё был приступ. Она сильно ударилась, показалась небольшая кровь.
– Боже,