гостей Динона, которые сначала казались мне верхом культуры, аристократами духа. Я слушала их, раскрыв рот, кажется, кое-чему и сама от них научилась. Не обращай внимания на мой ироничный тон, – она повернула голову к Александру. – Я их до сих пор люблю. Нет, я была вполне счастлива – слепа, глуха, парализована счастьем. Или довольством? Я была довольна каждой прожитой минутой – с моей сегодняшней позиции странное, и, видимо, больное состояние.
Она снова вопрошающе взглянула на царя. А потом неожиданно спросила: «Как ты думаешь, детское горе и обиды – самые тяжелые?»
– Да.
– Тогда мне больше нечего бояться в жизни. – Она помолчала. – А чего ты боишься в жизни? – ее тон изменился и она лукаво глянула на Александра.
– Когда я был в Эпире, – медленно, неохотно начал он, – после ссоры с отцом, о которой ты конечно, все знаешь, за разжиганием костра я понял одну вещь… Да, именно так все и было: я подумал, что сделать с мясом, засолить или завялить, а потом без всякого перехода: «Мои возможности не знают границ, и я ничего не боюсь в жизни. Я не промечтаю свою жизнь, а положу ее на то, чтобы осуществить свои мечты.» Видимо, в этот момент я стал взрослым. Однако, ты отвлекаешься от темы; ты рассказываешь, а не я, – при этом царь несколько раз кивнул, сощурив в улыбке свои искрящиеся глаза – синие с коричневыми вкраплениями, из-за чего они напоминали Таис переливчатые опалы. Таис отметила, какая у него своеобразная мимика, и как он любит кивать.
– Значит, ты ничего не боишься? – уточнила она.
– Да что ж мне этого стесняться, что ли? Страх – первый враг жизни. Хотя есть, конечно, вещи, которые я не люблю, но это другое дело, чем бояться.
– Что ты, к примеру, в себе не любишь? – не сдавалась Таис.
– О, какой хитрый вопрос! Разве я похож на человека, который себя не любит?
– Пожалуйста, скажи!
– Не люблю размножения себя.
– Как это?
– Раздвоения, растроения… Все. Ты остановилась на Диноне, его гостях и полном довольстве жизнью, о котором ты сейчас сожалеешь. Чем ты не довольна? – спросил он.
Вот тут-то настал черед Таис удивленно покачать головой:
– Ну, раздвоением же!
Они рассмеялись такому неожиданному совпадению.
– Если мы действительно имеем в виду одно и то же, тогда, Александр, я тебе не завидую. Но расскажи мне, как ты был в Эпире.
– Э, нет. Сегодня твой черед рассказывать. А я расскажу когда-нибудь потом.
Тут с берега раздался свист Гефестиона, который жестом звал их, показывая, что мясо поспевает. Александр, в свою очередь, махнул ему, чтобы он плыл к ним. При этом, улыбаясь, пробормотал: «Иди сюда,» – и взялся за весла. Таис села спиной к Александру и изо всех сил сдерживала слезы досады.
– Таис, девочка! – Александр впервые назвал ее таким непривычным именем, которое станем впоследствии ее самым любимым, – повернись