обнять его, но боюсь, что будет только хуже. Его раздражает любой физический контакт. Чувствую, как меня начинает знобить. Должно быть, от переживаний и от холода тоже. На улице температура близка к нулю, а батарея в подъезде еще не греет, отопление пока не включили. У меня в руках мой шарф (пальто я успела накинуть, пока бежала по лестнице) и куртка Олега.
– Надень, – протягиваю ему куртку. – Тут очень холодно.
Но парень не реагирует. Я вешаю на шею шарф, чтоб не мешался и снова подаю Олегу куртку. Я боюсь, что он простынет. На нем школьные брюки и тонкая водолазка, а на ногах домашние шлепанцы.
– Олеж, пожалуйста. Ты же замерзнешь! – скулю я.
Но парень по-прежнему стоит у ледяной стены и не обращает на меня никакого внимания. Наверное, он обиделся и не хочет разговаривать. Ведь я заварила эту кашу.
В полном смятении, не представляя, как можно помочь, я начинаю всхлипывать от своего бессилия и глупости.
– Прости меня, Олеж… прости, пожалуйста. Я не думала, что так все получится.
Сама не знаю как, но я вдруг утыкаюсь головой ему в грудь. И… он не отталкивает меня. Я тихонько прижимаюсь к нему и осторожно просовываю руки за его спину. Мне хочется отлепить его от ледяного бетона, согреть его. Я все жду, что он отстранит меня, защитив свое личное неприкасаемое пространство. Но он впустил меня в него и не прогоняет. Я ощущаю, как затихают его всхлипы, а напряжение в сведенных мышцах спадает. Я опускаю свою руку и нащупываю возле стены его ладонь. Пальцы холодные, как лед.
– Ты замерз, – шепчу едва слышно. – Накинь куртку.
Я отстраняюсь от Олега и, вытащив куртку, зажатую подмышкой, пытаюсь накинуть ему на плечи. Он отделяется от стены и позволяет натянуть ее на него.
– Все, что говорил твой отец – это неправда, – смотрю ему в лицо.
Его взгляд отведен в сторону. Лицо еще влажное от слез, но он больше не плачет.
– Это правда. Я урод, – слова падают медленно и тяжело. И от них становится жутко.
– Нет, Олеж, нет. Это отец вбил тебе в голову.
– Я не такой, как все.
– Но это совсем не означает что-то плохое. Люди же все разные. Чем-то мы похожи, а чем-то отличаемся от других. Я тоже не такая, как все.
Олег снова молчит, будто обдумывает то, что я сказала, а потом произносит:
– Тебя за это не накажут.
– А тебя наказывают? Отец бьет тебя? – я с нарастающим ужасом смотрю на него.
Олег вдруг переводит на меня свой взгляд. В первый раз за все это время. Но лишь на короткий миг. В его глазах боль и… пустота. Слезы сами собой начинают стекать по моим щекам. Я не знаю, что делать, как помочь этому несчастному странному необыкновенному парню. Я делаю полшага вперед и вновь утыкаюсь лицом ему в грудь, просовываю руки ему под куртку и обхватываю его за спину. Наверное, это совсем не то, что сейчас нужно ему. Наверное, ему даже неприятно, что я так