согласны за цент в час! Козлы пришибленные! И попомните мое слово: все дерьмо из-за этого мальчишки приключилось! Из-за него и из-за акулы…
– Которую поймали вы с Хьюго, – закончил кто-то за спиной Ламберта.
Рыбак повернулся всем телом, расплескав злобно зашипевший тоник, но так и не понял, кто это сказал, а говоривший не спешил признаваться.
– Ты меня достал, урод, – проговорил Мак-Эванс, обращаясь в пространство. – Все, не буду больше ни хрена рассказывать! А если вам, док, интересно, так это именно мы с покойником Хью отбарабанили телеграмму в Чарлстон. Потом сидели сиднем и ждали от вас ответа, а белая стерва сжирала половину нашего улова. Наконец ваш говенный институт соизволил отозваться, и когда стало ясно, что никаких денежек нам не светит, Хью сказал: все, Лэмб, надо пристрелить эту тварь… И баста! Дальше пусть капрал или кто хочет рассказывает. С меня хватит! Билл, еще джину!
– Пол кормил акулу вовсе не из-за ваших денег. – Голос девушки в сером платье звучал ровно, но в больших черных глазах предательски блестели слезы. – Сколько вы платили ему, мистер Мак-Эванс? Доллар в день? Два? Пять?!
– Этот придурок и серебряного четвертака не заработал! – проворчал Ламберт, не глядя на девушку.
– Не смейте называть его придурком! – выкрикнула девушка и отвернулась, всхлипнув. – Вам никому не было до него дела! Деньги, деньги, только деньги! А кто не мчится сломя голову за каждой монетой – тот придурок и неудачник! Так, мистер Мак-Эванс? Так, Барри Хелс? – обернулась она к парню с изуродованной щекой.
– А я-то тут при чем, Эми? – огрызнулся Барри.
Ламберт многозначительно кашлянул.
– При том! Раз не такой, как все, – можно и поиздеваться над ним с дружками! Да, Барри? Раз придурок – можно и платить ему гроши за черную работу? Да, мистер Мак-Эванс? А то, что этот «вонючий эмигрант» – тоже человек, что у него тоже есть душа, что ему тоже нужен кто-то, способный понять его, на это всему Стрим-Айленду в лучшем случае наплевать! Отец – горький пьяница; вон, сын погиб, а он нажрался и дрыхнет в углу! Мать умерла, друзья… как же, друзья! Найдешь тут друга, когда вокруг сплошные Барри Хелсы и мистеры Мак-Эвансы, которые называют тебя придурком и смеются в лицо! Никто из вас его не понимал!.. И я, наверное, тоже, – помолчав, добавила Эми.
Малявка Лэмб пожал широченными плечами и стал шумно хлебать джин.
– У Пола не было ни одного близкого существа, – очень тихо проговорила девушка. – Никого, кому бы он мог… мог излить душу! Я пыталась пробиться к нему через панцирь, которым он себя окружил, защищаясь от таких, как вы, но я… я не успела! И он не нашел ничего лучшего, чем вложить свою душу в эту проклятую акулу!
Золотистые блестки играли на поверхности бухты, сытое море, щурясь от солнца, лениво облизывало гладкую гальку берега; чуть поскрипывали, мерно покачиваясь, тали бездействующей лебедки.
Ветхий пирс еле слышно застонал под легкими шагами девушки. У самого края ранняя гостья остановилась и стала озираться по сторонам. Взгляд ее то и дело возвращался к горке сброшенной