из дома сбегает, сначала он думал, что у нее связи, а потом выяснилось, что она ходит на дачу к своей подружке и сидит там сосредоточенно на траве.
– Сначала я удивился, зачем ходить куда-то, чтобы там сидеть на траве, но потом выяснилось, что они так приближаются к природе. Сидят в разных позах и дышат то через одну ноздрю, то через две, типа, это от болезней хорошо помогает, ну там, если насморк или боли в животе, а соседка рассказывала, что одна женщина так от рака избавилась.
Отец подхихикивает над этим, рассказывает, стараясь приправить иронией, но тут мама делает ответный за «бандита» удар, подлетает к микрофону и бьет тузом:
– А отец и сам хорош, по утрам стал питаться от солнца, бутерброды ему обычные не нравятся, а вместо этого он каждое утро выходит на балкон и питается от солнца. Потом, правда, в обед, он обычную еду ест, но по утрам – это просто умора.
На том конце зашуршало, видно, они там как-то поколотили друг друга. Потом еще в микрофон посмеялись оба (расслабились и не следят за манерами), посмеялись, и отец потом уже серьезно стал говорить, стараясь ситуацию откорректировать, рассказал, что прабабушке было бы сто лет в этом году, и они с братом ездили в дом, где она жила (это деревня, которой уже нет), ездили туда весной, пробирались через бурьян, но все же привезли землю из того угла, в котором она молилась.
– Я бы хотел отдать тебе часть этой земли, в память о предках, – говорит отец очень серьезно. – Сможешь забрать?
– Как-нибудь заберу.
Человеческие родители умиленно вздыхают. Значит, как-нибудь заберет, значит, заедет еще. Вот Новый год на носу, может, нагрянет, привезет кучу конфет, как всегда, и бенгальские огни прямо перед глазком будет жечь… «Девочка наша, дорогая, мы помним, все твои сюрпризы, все твои подарки, ты бы приехала, мы очень соскучились, приезжай, приезжай, только приезжай, девочка наша…»
Что-то такое стоит, тишина. Вдруг она смотрит на них, она смотрит на них, но не так – внутренним зрением. Вдруг она смотрит на них. Жизнь прошла, а они ничего не увидели. Перекапывают прошлое, придумывают истории. Вдруг она смотрит на них.
– Луковая плантация? Какая еще… Вы не посадили картошку?!
Связь прерывается. Какие-то шипы, какие-то отдаленные звуки. Связь прерывается.
И тут ее вдруг озаряет: надо поехать, забрать эту землю, отвести их в Париж! Надо успеть! Надо успеть! Господи, что же я делаю? Надо бежать и устроить им настоящее! Это такой поразительный мир… Дети «рождают» родителей, то есть дают им билеты в реальность. Подари! Подари им! Давай!
Она порывается встать. «Мир, новый мир!.. Опера речи, питаться от солнца!»
…Дальше оглядывается – ну да. Брать только то, что необходимо, ровно столько, и ничего больше.
Женщина сидит у окна, руки опущены (гравитация повседневности).
– Что вы говорили про лук?
И разговор продолжается.
Как