Боже, надеюсь, этого не случится, – сказала она и снова закрутила соломинкой в бокале.
– Не случится.
– Мне кажется, я хочу, – продолжила Аманда, – хочу ребенка.
Джон внимательно на нее посмотрел. В уголках рта Аманды остались разводы от соуса барбекю. Она сказала это всерьез или просто под воздействием Фрэн и текилы? Тема эта поднималась уже не первый год. Обычно это происходило после того, как Аманда ходила на вечеринку поздравлять какую-нибудь забеременевшую приятельницу, или после того, как она встречалась со своими родителями. До сих пор, к радости Джона, тема ребенка возникала и так же быстро исчезала. Ему казалось, что дети – это тяжкое бремя, и он боялся, что появление ребенка изменит их отношения с Амандой. И еще вместе с ребенком в его жизнь неминуемо вторглась бы Фрэн, не говоря уже о его собственной матери.
– Ты думаешь, это подходящая идея, учитывая твой переезд через всю страну? – осторожно поинтересовался Джон.
– К тому времени, когда это случится, либо я вернусь в Филадельфию, либо ты переедешь в Лос-Анджелес. И потом, вдруг моя мама права? Вот мы избегаем этого столько лет, а вдруг окажется, что мы откладывали слишком долго?
– В наше время женщины рожают и на шестом десятке.
– Ага, всякие фрики, – Аманда помолчала немного и добавила: – Я не хочу быть такой. Не хочу быть старой матерью.
Джон потянулся через стол и взял Аманду за руку.
Она говорила правду – им обоим было уже по тридцать шесть. Он, естественно, не чувствовал себя на тридцать шесть. Но как и когда это случилось?
– Это Кэт. Оставьте сообщение.
– Это снова я, – сказал Джон. – Перезвони мне.
Это было уже третье сообщение, и, пока он придумывал оправдания для автоответчика – может, она в душе или выскочила из отеля позавтракать и забыла мобильник в номере, – тревога нарастала. Они уже на два дня отставали от графика, во всяком случае, он-то точно отставал. Кто знает, что у Кэт на уме?
Аманда встала ни свет ни заря, заявила, что в отеле варят невозможный кофе, а выпечка у них тверже бетона, и прогулялась в ближайшую бакалейную лавку. Она была не в духе, и Джон чувствовал себя виноватым, потому что всю ночь ворочался в постели.
Он позвонил портье и попросил связать его с номером Кэт.
– Привет, Кэт. Может, у тебя сотовый разрядился? Перезвони мне. Надо разработать план совместных действий.
Джон позвонил в университет, ему ответили, что никаких индивидуальных интервью не будет. Позже утром будет пресс-конференция, первая после нападения, а до того – никаких заявлений. Отсрочка показалась ему странной, учитывая, что репортеры уже не первый день шерстили обстановку вокруг университета.
Потом он позвонил в больницу. Там первым делом поинтересовались, является ли он членом семьи пострадавшей, а потом наотрез отказались подтвердить присутствие или отсутствие в больнице Исабель Дункан. Джон спорить не стал, хотя знал, что она именно там. Это был единственный травматологический центр первого уровня в округе. Если ее там нет, зачем спрашивать