срежу, с первого выстрела.
Целился он долго, занимаясь тем же: предвкушая успех, радость от попадания в цель. Прогремел выстрел, пуля подняла фонтанчик пыли в сантиметре от суслика. Зверек испуганно нырнул в нору, но через минуту появился вновь. Придорогин опять начал прицеливаться, но прокурор остановил его:
– Так не честно! Давайте стрелять по очереди. Правда, я револьвер не взял с собой.
– Тоже мне – прокурор. Пистолет забывает взять. Бери, стреляй из моего.
Соронин выстрелил и промазал. Порошину было жалко зверька, поэтому стрельнул левее, по маковкам татарника. Суслик к удивлению всех появлялся после каждого выстрела вновь.
– Мазилы! – гоготал начальник НКВД, будто сам стрелял точнее.
Бригадмильцы палили из своих револьверов с необыкновенным азартом, вскрикивая, повизгивая. Шмель стрелял последним. Он тщательно прицелился, закрыл глаза, нажал на спусковой крючок плавно. И выстрел у него прозвучал по-другому: сухо, коротко. Пуля попала суслику в брюшко. Зверек подпрыгнул высоко, обрызгав кровью весь ковыльный бугорок. Прокурор закричал восторженно:
– Вот это класс! С закрытыми глазами бьет. И точно – в цель!
– Ерунда, случайно попал, – не согласился начальник милиции.
– Могу еще раз, на спор, – захвастался Шмель.
Придорогин показал на деревянный крест. В центре креста была видна латунная рамочка с фотографией девочки под стеклом.
– Стреляй по фотокарточке. Попадешь – дам тридцатку.
Шмель опять прицелился, закрыл глаза, выстрелил. Зазвенело разбитое стекло, вздрогнул крест.
– Нехорошо как-то, люди обидятся, – дернул за рукав прокурора Порошин.
Придорогин отмахнулся:
– О чем говорить? Копеечное стеклышко, копеечная фотокарточка. Да и никто ведь не видел.
Начальник НКВД обернулся к железной оградке, за которую был прикован наручниками старик Меркульев. И остолбенел, побледнел, раскрыв рот. Отвисшая челюсть Придорогина дрожала, он не мог произнести и слова. На перекладине могильной оградки висели сломанные наручники. Меркульев исчез. Осталась от него только казачья, выгорелая от солнца и времени фуражка.
– Шмель, охраняй гроб! Глаз не своди с него. А мы старика догоним. Не мог он уйти далеко. Порошин, беги туда! Вы – в ту сторону! А мы – сюда! – распределил быстро роли поиска начальник милиции.
Минут через двадцать к Шмелю подошел доктор Функ:
– Что за стрельба была? А где остальные?
– Арестант утек, – объяснил Шмель. – Все побежали ловить его.
– И со мной чудо приключилось, – присел Функ на траву.
– Какое чудо?
– Подлетела ко мне в корыте старушка. И говорит она мне: «Садись, не бойся!» Сел я в корыто с бабушкой. И взлетели мы на корыте в облака.
– Вы пьяны, доктор, – усмехнулся Шмель.
– Да, выпили мы лишнего. Но на корыте я летал!
Придорогин, Порошин, Соронин и все остальные бегали и кружили по окрестности почти час, но утеклеца так и не поймали, не увидели. Вернулись