воронки, мгновенно оплавленные края металла, вдавливание волокон – все это означает взрыв. С чем вполне сообразуются травмы нашей знакомой ступни.
– А также тот факт, что большая часть фюзеляжа упала на землю неповрежденной.
Я уперлась ногой в пол на крыльце, чтобы помешать нам качнуться вперед.
– Все это, вместе взятое, подтверждает теорию со взрывом.
– Но что стало его причиной?
– Бомба. Ракета. Механическая неисправность. Отдел ФАА по обеспечению безопасности от взрывов проведет хроматографический анализ, чтобы, возможно, обнаружить следы химических веществ, сделает рентгеновские снимки и рентгенографическую дифракцию для идентификации видов молекул. И еще что-то… ах да. Инфракрасную спектрофотометрию. Не уверен, что слово точное, зато как звучит!.. Все это, конечно, при условии, что им удастся отобрать хлеб у криминалистической лаборатории ФБР.
– Ракета? – Я впервые услышала о такой возможности.
– Вряд ли, но предположение высказывалось. Вспомни, какая шумиха была по поводу того, что рейс восемьсот восемьдесят мог быть сбит ракетой[27]. Пьер Сэлинд-жер[28] бился об заклад, что виноваты военные.
Я кивнула.
– А в этих горах засело несколько вооруженных группировок. Быть может, белое отребье Эрика Рудольфа[29] осчастливило своим вниманием рынок оружия – прикупило новую игрушку.
Рудольф разыскивался в связи с рядом нападений на клиники, где делали аборты, и как подозреваемый в организации взрыва на Олимпийских играх 1996 года в Атланте. Не утихали слухи, что он скрывается где-то в здешних горах.
– Есть предположения, в каком месте самолета рвануло?
– Пока об этом еще рано говорить. Группа, которая занимается внутренним состоянием рубки и салонов, сейчас составляет схему повреждений кресел. Это поможет точно определить место взрыва.
Райан оттолкнулся обеими ногами, но я удержала качели на месте.
– Наша группа занимается тем же в отношении ран и увечий. Пока получается, что самые серьезные повреждения получили люди в задней части самолета.
Антропологи и патологи в тот момент составляли диаграмму распределения травм сообразно расположению кресел.
– А что говорят радарщики?
– То, чего и можно было ожидать. Сразу после взлета самолет направился на северо-восток, в сторону Атенса. Диспетчерский пункт Атланты ведет рейсы до Уинстон-Салема, а уж там управление берет на себя Вашингтон, так что наш объект до самого падения оставался в пределах компетенции Атланты. Радар зафиксировал аварийный сигнал от пилота – через двадцать с половиной минут полета. Примерно через девяносто секунд цель на радаре распалась на две части – возможно, на три – и исчезла с экрана.
Далеко у подножия холма вспыхнули фары. Мы с Райаном наблюдали, как они двигались сквозь темноту, затем вынырнули на подъездную аллею и резко погасли на стоянке слева от дома. Минуту спустя на дорожке возник темный силуэт человека.
– Пришлось работать