склонился над клавиатурой.
– Если ты голодна, возьми в холодильнике пасту.
Нужно признать, что ему удалось ее удивить. Ни лекций, ни приказов, ни скандалов. На его месте ма вела бы себя совершенно иначе.
Она покачала головой и зашагала в спальню, задаваясь вопросом, есть ли в ее жизни что-то нормальное.
Она забыла занавесить окно одеялом, и солнце яркими лучами ворвалось в комнату, опять разбудив ее на рассвете.
Застонав, Ронни повернулась лицом к стене, накрыла голову подушкой. И сразу вспомнила вчерашний вечер на пляже.
Ронни тут же села, поняв, что больше ей не уснуть.
Маркус определенно ее пугал.
Наверное, следовало бы ответить что-то, когда он демонстративно отказался от ее якобы приглашения. Что-нибудь вроде: «О чем это ты, черт возьми?» Или: «Ты спятил, если воображаешь, будто я способна остаться наедине с тобой!»
Но она ничего не сказала, и, похоже, поступила по-дурацки, когда молча ушла. Ничего хуже она не могла сделать.
Ей действительно необходимо поговорить с Блейз.
Ронни со вздохом встала и босиком пошла в ванную. Наскоро вымылась, натянула купальник, оделась, сунула в сумку лосьон и полотенца.
Отец уже играл на пианино.
Опять.
Дома он никогда не играл так много.
Прислушавшись, она узнала одну из тех мелодий, которую когда-то играла в «Карнеги-холле». Та самая, диск с которой ставила ма в машине.
Можно подумать, мало ей всего, так еще и это!
Нужно найти Блейз и объяснить, что произошло. Только непонятно, как это сделать, не выставив Маркуса лжецом. Блейз, естественно, поверит ему, и кто знает, что этот тип наговорил после ухода Ронни!
Но об этом она будет беспокоиться, когда настанет время. Может, лежание на солнце размягчит мозги Блейз и все пройдет как по маслу.
Ронни вышла из спальни как раз в ту минуту, когда музыка смолкла, только для того чтобы вновь начаться второй пьесой, которую она играла в «Карнеги-холле».
Девушка остановилась, поправляя на плече сумку. Конечно, следовало ожидать, что он это сделает: услышал шум воды и понял, что она проснулась. Пытается найти с ней общий язык.
«Только не сегодня, папочка! Прости, но у меня есть дела. И никакого настроения начинать с тобой разговор!»
Она уже хотела метнуться к двери, когда из кухни появился Джона.
– Разве я не говорил, чтобы ты взял себе на завтрак что-нибудь полезное? – спросил его отец.
– Я взял. Это поп-тарт[2].
– Я имел в виду что-то вроде овсяных хлопьев.
– Но в печенье много сахара, – серьезно напомнил Джона, – а мне нужно побольше энергии.
Ронни быстро прошла через гостиную, надеясь добраться до двери прежде, чем Джона попробует с ней заговорить.
– Привет, Ронни! – улыбнулся брат.
– Привет, Джона. До свидания, Джона.
Она потянулась к дверной ручке.
– Солнышко! – окликнул отец. – Можем мы поговорить о прошлой ночи?
Как ни странно, он перестал играть.
– У меня нет времени разговаривать, – проворчала