баул у меня… возьми…
-Да… на месте я… Замерз, как собака…
Едва он медленно поднялся на скользкий заснеженный берег, как Григорий одним прыжком сбил Романцова с ног и, навалившись, ловко вывернул его руки за спину, привычно стягивая запястья узкой сыромятной петлей. Урядник, разя самогоном, почти не сопротивлялся, только мычал что-то бессвязное.
-Пьяный, как собака, – Григорий наконец выпрямился на его спине, перевел дух, оглянулся.
Штабс-капитан сидел под тем же деревом и заразительно хохотал, задыхаясь и скаля ровные ряды крупных белых зубов. Заношенная солдатская папаха свалилась с его головы, обнажая трясущиеся седые космы давно немытых волос:
-Ну, театр! Ну, не могу…
Григорий молча отстегнул кобуру с «Маузером», перевернул Романцова на спину и теперь уже вблизи разглядел его, осветив лицо карманным фонариком. Тот по-видимому наконец понял, что попал в руки милиции и его еще довольно молодое лицо исказила судорога.
-Лежи и не дергайся, собака!
Григорий быстро отвязал лошадей, ласково потрепав за гриву покрытую легким инеем романцовскую кобылу, приторочил к ее седлу повод крупного дончака Распекаева, рывком поднял на ноги урядника, встряхнул его, стволом револьвера показал штабс-капитану подойти, а когда тот подошел, связал их обеих одной веревкой и, встав с лошадьми позади своих пленников, медленно повел весь караван в гору.
Солнце лениво поднималось над белой холодной равниной. Длинные розовые тени от лошадей и всадников, колыхаясь, спешили за ними. На первом привале, перед старым колодцем, когда кони жадно хватали мягкими черными губами снег, едва Панкрат послабил подпругу на своем жеребце, Распекаев усмехнулся и, покачав головой, сказал тихо:
-А может, еще и поспать завалимся, господа? Банда-то уже небось, на хвосте висит…
-Господа в Парыже, дурак… Што, так шибко любят своево пахана?– сощурился Панкрат.
-Не зна-аю, -штабс-капитан нарочито зевнул и заулыбался чистой и какой-то детской улыбкой, -но у вас в Гэ-Пэ-У любой язык развяжут, а им это надо?
При этом Романцов, висящий поперек седла, дико вращая глазами, истошно мычал, силясь вытолкнуть кляп изо рта.
-Эх, напоить бы коней… Да перебиться некогда! – Григорий, о чем-то быстро размышляя, зорко всматривался в окрестности.
-Может, пойдем по бугру? –Панкрат хмуро кивнул на голый, выметенный от снега темный верхняк, черной полоской уходящий в мутный степной горизонт, -там и следов не будет?
-Вот на бугре они нас как раз и запопашуть… Низом пойдем, по молодой осоке, по отмелям, где волк ходить… Тут часа два до Басанова стойла.
-Развязал бы ты мне руки, начальник, -Распекаев чуть усмехнулся, -неохота вот так-то… Арестантом помирать…
-Как неохота тебе помирать, штабс-капитан? Врагом своево народа? – Григорий, продолжая тревожно осматриваться, вдруг глубоко заглянул в прищуренные глаза штабс-капитана.
Когда впереди мелькнули промеж заснеженных оврагов серые