Здесь и сейчас. Лидия Ульянова

возраст профессора, но не могла определить. То ли он слишком хорошо выглядит для своих лет, то ли, наоборот, слишком плохо.

      Он бодро поднялся из-за стола, но шаркал ногами, рукопожатие его оказалось сильным, а сама рука пергаментной и высохшей. Весь он был каким-то стремительным, но будто с изношенными шестеренками.

      А какая, в сущности, разница? Главное, чтобы был результат. Профессор ведь еще не дал своего согласия на работу со мной.

      Маркус Шульц радушно усадил меня в низкое, мягкое кресло, сам устроился напротив. Я не люблю низких кресел, когда коленки оказываются торчащими на уровне лица, а подняться можно, только активно задействуя руки. Но ничего, потерплю.