вытащит нас отсюда, – сказала я.
– Угу.
Она не произнесла больше ни слова, пока, полчаса спустя, мистер Гастон не открыл дверь камеры.
– Вперед, – сказал он.
В глазах у Розалин мелькнула надежда. Она даже начала подниматься. Но он покачал головой.
– Ты остаешься здесь. Только девочка.
У двери я схватилась за прут решетки, словно это была рука Розалин.
– Я вернусь. Ладно?.. Ладно, Розалин?
– Не волнуйся, я справлюсь.
У нее на лице было такое выражение, что я едва не расплакалась.
Стрелка спидометра на грузовике Т. Рэя дрожала так сильно, что я не могла понять, показывает она на семьдесят или на восемьдесят. Сгорбившись над рулем, Т. Рэй давил на газ, отпускал, затем снова давил. Несчастный грузовик грохотал так, что казалось, капот вот-вот отлетит, срубив по пути несколько сосен.
Я воображала, что Т. Рэй так торопится домой, чтобы поскорее начать сооружать по всему дому пирамиды из крупы – продуктовую камеру пыток, где я буду ходить от одной кучки к другой, стоя на коленях по четыре часа кряду, с перерывами на туалет. Мне было все равно. Я не могла думать ни о чем, кроме Розалин, которая осталась в тюрьме.
Я скосила на него глаза:
– Что же будет с Розалин? Ты должен ее вытащить…
– Тебе еще повезло, что я тебя вытащил! – заорал он.
– Но она не может там оставаться…
– Она облила трех белых табачным соком! О чем она вообще думала, черт бы ее подрал?! Да еще самого Франклина Пози, прости господи. Она не могла найти кого-нибудь понормальней? Это самый сволочной ненавистник черномазых в Силване. Он ее прикончит и глазом не моргнет.
– Ты хочешь сказать, что он действительно ее убьет? – сказала я.
– Именно это я и хочу сказать.
У меня задрожали руки. Франклин Пози был тем мужчиной с фонариком, и он собирался убить Розалин! Но по большому счету разве я сама не понимала этого еще прежде, чем спросила Т. Рэя?
Он шел за мной, пока я поднималась по лестнице. Я специально шла медленно, и во мне нарастала злость. Как он мог вот так оставить Розалин в тюрьме?
Когда я вошла в свою комнату, Т. Рэй остановился в дверях.
– Я должен пойти насчитать сборщикам зарплату, – сказал он. – Не выходи из комнаты. Ты меня поняла? Сиди здесь и думай о том, как я приду, чтобы с тобой разобраться. Думай об этом изо всех сил.
– Не пугай меня, – произнесла я себе под нос.
Он уже уходил, но теперь резко обернулся:
– Что ты сказала?
– Не пугай меня, – повторила я громче. Что-то высвободилось внутри меня, какая-то дерзость, до тех пор запертая в моей груди.
Он сделал шаг ко мне, подняв руку, словно собираясь ударить меня по лицу тыльной стороной ладони.
– Давай, попробуй, ударь меня! – крикнула я.
Когда он ударил, я отпрянула назад. Мимо!
Я подбежала к кровати и забралась на ее середину, тяжело дыша.
– Моя мама больше не позволит тебе ко мне прикасаться! – крикнула я.
– Твоя мама? –