что дважды умерла, скончавшись
молодой.
«Лжецы! Вы были перед ней – двуликий
хор теней.
И над больной ваш дух ночной шепнул:
Умри скорей!
Так как же может гимн скорбеть и стройно
петь о той,
Кто вашим глазом был убит и вашей клеветой,
О той, что дважды умерла, невинно-молодой?»
Peccavimus; но не тревожь напева похорон,
Чтоб дух отшедший той мольбой с землей
был примирен.
Она невестою была, и Радость в ней жила,
Надев несвадебный убор, твоя Линор ушла.
И ты безумствуешь в тоске, твой дух скорбит
о ней,
И свет волос ее горит, как бы огонь лучей,
Сияет жизнь ее волос, но не ее очей.
«Подите прочь! В моей душе ни тьмы,
ни скорби нет.
Не панихиду я пою, а песню лучших лет!
Пусть не звучит протяжный звон угрюмых
похорон,
Чтоб не был светлый дух ее тем сумраком
смущен.
От вражьих полчищ гордый дух, уйдя
к друзьям, исчез,
Из бездны темных Адских зол в высокий мир
Чудес,
Где золотой горит престол Властителя Небес».
Лелли
Исполнен упрека,
Я жил одиноко,
В затоне моих утомительных дней,
Пока белокурая нежная Лелли не стала
стыдливой невестой моей,
Пока златокудрая юная Лелли не стала
счастливой невестой моей.
Созвездия ночи
Темнее, чем очи
Красавицы-девушки, милой моей.
И свет бестелесный
Вкруг тучки небесной
От ласково-лунных жемчужных лучей
Не может сравниться с волною небрежной ее
золотистых воздушных кудрей,
С волною кудрей светлоглазой и скромной
невесты-красавицы, Лелли моей.
Теперь привиденья
Печали, Сомненья
Боятся помедлить у наших дверей.
И в небе высоком
Блистательным оком
Астарта горит все светлей и светлей.
И к ней обращает прекрасная Лелли сиянье
своих материнских очей,
Всегда обращает к ней юная Лелли фиалки
своих безмятежных очей.
ВОРОН
Как-то в полночь, в час угрюмый, полный
тягостною думой,
Над старинными томами я склонялся в полусне,
Грезам странным отдавался, вдруг неясный звук,
раздался,
Будто кто-то постучался – постучался в дверь
ко мне.
«Это верно, – прошептал я, – гость в полночной
тишине,
Гость стучится в дверь ко мне».
Ясно помню… Ожиданья… Поздней осени
рыданья…
И в камине очертанья тускло тлеющих углей…
О, как жаждал я рассвета! Как я тщетно ждал
ответа
На страданье, без привета, на вопрос о ней, о ней,
О Леноре, что блистала ярче всех земных огней,
О светиле прежних дней.
И