раз смог убедиться в этом…Уж если этот сталинский пёс вцепился, он не отцепится, – пока не добьётся своей цели. Вы, барон, как мне видится, и есть…его заветная цель.
– А он моя, будь я проклят! – взорвался Дитц.
– Ещё раз, от всей души, барон…желаю вам удачи! Она…ой, как понадобится вам, причём вся, до самой последней капли, не так ли?
Отто выдержал пристальный взгляд Хубе, промолчал, упрямо сжав челюсти и выпятив твёрдый, как гранит подбородок.
– Blut und Boden. Кровь и земля! – Хубе вскинул в нацистском приветствии руку.
Отто тот час последовал его примеру:
– Gott mit Uns, meine exselens! C нами Бог, мой генерал!
– Хайль Гитлер!
– Хайль Гитлер!Fur Fuhrer und Faterland! За Фюрера и Отечество!
…Видение Хубе исчезло. Отто судорожно дёрнул кадыком. Провёл рукой по подбородку и почувствовал: он подёрнут едва ощутимой колючей щетиной. « Prost! Да что со мной?..Похоже, Марит была права…Я и в самом деле не побрился. Хм, но я же определённо помню…брился!..»
* * *
…Неприятель двигался стороной, прямо перед их взором, будто на параде. До него было не более 600-т метров. На каждом танке виноградными гроздьями налепились солдаты. Автоматчики в плащ-палатках, касках-ушанках, сидели-стояли на броне по 12-14 солдат. Они и не подозревали, что их ждёт впереди.
Лампочка индикатора вновь лихорадочно замигала. На челюстях Дитца напряглись сухожилия желваков.
– Шеф, почему молчим? « Ольдгерд» на связи!.. – с плохо скрытым упрёком вскипел Зюнгвальд, взглянул через плечо на внимательно следящего за русскими в перископ полковника. Глаза его полыхнули возмущённым огнём. Наступила неловкая пауза.
Дитц оторвался от перископа, всматриваясь в глаза молодого стрелка-радиста. В них тлела ужасная горечь-обида давно голодающей собаки. И было в них ещё что-то, затаившееся гораздо глубже и ближе к душам всех членов экипажа. Отто заметил лишь быстрый всплеск этого чувства, как отблеск ртути и узнал в нём страх отчаянья – чувство, которое он видел теперь нередко в глазах солдат 6-й армии Паулюса, и в последнее время довольно часто.
– Ты что такой напруженный, Зюнгвальд? Железный крест принёс или приказ из Берлина на мой арест?
Сидевшие вокруг засмеялись. В следующее мгновение все командиры танков, радиопередатчики которых работали на частоте « Конрада» услышали, лаконичное, твёрдое: – Внимание, взвод! Всем приготовиться! Наводчикам держать каждому свою цель! Рыцари Рейха! Сожгите всю эту славянскую мразь! Фо-о-яаа!
…Головной Т-34 уже готов был скрыться за спасительной высотой…Как вдруг крохотный незримый вихрь, вырвался из прозрачного зимнего воздуха. Мгновенно приближаясь, разрастаясь до плазменного облака, сметая перекрытия и стены, с чудовищной силой врубился в броню первого танка.
Хай, хай…Обман, который советский экипаж так и не успел разгадать, был обманом всей их жизни, которая случайно возникнув, кончалась здесь, – в грохочущем испепеляющем взрыве. Вырванная фугасом, охваченная пламенем