Люди поражались несходству матери и ребенка везде, где Мэй ни появлялась – в поезде, в омнибусе, в кафе на площади.
Она кивнула в знак благодарности и двинулась в указанном направлении. Постучала в дверь, надеясь, что не ошиблась. Ей открыл седовласый мужчина с морщинистым, добрым лицом.
– А-а! Кажется, я знаю, кто вы, – улыбнулся старик. – Входите, входите же, миссис Смит. Полагаю, путешествие было приятным?
– Вы обо мне знаете?
– Разумеется. Селеста прислала нам телеграмму. Ну, как там моя непотопляемая дочь?
В глазах старика мелькнул озорной огонек, и Мэй поняла, что перед ней хороший человек.
– Вы просто не представляете, как она мне помогла, каким верным другом стала.
– Ее мать была такой же… Садитесь, я сейчас приготовлю чай. У экономки сегодня выходной, так что уж извините за беспорядок, – произнес мистер Форестер и принялся перекладывать стопки книг и бумаг, чтобы освободить место для Мэй.
Она усадила Эллу на стул, обложив ее старыми, пыльными подушками.
– Позвольте вам помочь. Если покажете, где у вас посуда, я…
Все горизонтальные поверхности в комнате были завалены книгами, газетами и вырезками.
– Видите ли, я собираю статьи о крушении «Титаника». Думал, найду ваши фамилии, но пока они мне не попадались. Позже отправлю вырезки Селесте. Искренне соболезную вашей утрате, миссис Смит.
– Мы направлялись в Айдахо, хотели начать новую жизнь…
Слезы, всегда стоявшие близко, вновь навернулись на глаза Мэй.
– Какое счастье, что ваша дочка с вами.
– Да-да, – поспешно ответила Мэй, опасаясь лишних расспросов. – Теперь она – самое главное для меня. Мой бедный муж строил такие планы насчет ее будущего! Он мечтал, чтобы наша дочь получила хорошее образование, и я сделаю все, чтобы дать ей эту возможность. Мне придется работать за двоих, поэтому я сюда и приехала.
Произнеся отрепетированную речь, Мэй принялась расставлять на подносе чашки и блюдца. Каноник Форестер поставил чайник на огонь.
– Понимаю. Не волнуйтесь, для честных людей работы в Личфилде всегда хватит. Уверен, подыщем вам место. Вы что-нибудь умеете?
– Я недолго работала прислугой, а потом поступила на бумагопрядильную фабрику. Я могу представить рекомендации, только это займет какое-то время, – предложила Мэй, зная, что рискует раскрыть свой адрес.
– Слова моей дочери вполне достаточно. Как правило, она хорошо разбирается в людях. – Старик помолчал, как будто задумался о чем-то своем, потом вздохнул. – Давайте выпьем чаю, и я расскажу, какие есть варианты.
Пока каноник разливал чай по чашкам, Мэй достала из мешка сухарик для Эллы.
– Мне нужна такая работа, чтобы можно было присматривать за ребенком. Я не хочу… не могу отдавать ее на воспитание… по крайней мере, пока.
– Что-нибудь придумаем. Как только люди узнают о вашей беде…
– Нет! – испуганно воскликнула Мэй, чуть не выронив чашку. –