Теперь он понимал горе матери, которой приходилось терпеть развратника мужа. А из шестерых детей в живых остался только он.
Граф смутно помнил ее в гробу, тонкие руки скрещены на белом лифе платья. Когда настало время закрывать крышку, он испытал шок, ведь мама будет лежать одна в темноте, и ее будут есть черви. Десятилетний Керн подбежал к священнику, начал толкать его и кричать. Лорду Хатуэю пришлось отвести его в сторону и удерживать мальчика, пока тот не выплакался до изнеможения.
Герцог Линвуд при этом не присутствовал, он веселился на континенте. Получив известие о смертельной болезни жены, он сразу бросился домой, но явился лишь через неделю после ее похорон.
Когда граф отправлялся на свой первый семестр в Итон, отец лежал бесчувственный после ночной попойки. Хатуэй опустил в руку мальчика кошелек с золотыми и помахал на прощание вслед уезжавшей карете.
Керн всегда знал, что женится на единственной дочери Хатуэя, когда та подрастет. Леди Хелен Джеффриз тоже потеряла мать в юном возрасте. Теперь ей исполнилось восемнадцать лет, ему – двадцать восемь, а через два месяца, в самом конце лондонского сезона, они должны пожениться. Партия вполне устраивала Керна. Его невеста отличалась добротой и мягкостью характера, а их брак должен был связать две великие династии. Если, конечно, Хатуэй по-прежнему будет видеть в нем достойного жениха для своей дочери. И если Керн сможет предотвратить бурю, которую собирается поднять Изабелла Дарлинг.
Черт бы побрал эту шантажистку! Если им суждено опять встретиться, он готов задушить мерзавку, чтобы раз и навсегда положить конец ее интригам.
Карета остановилась у солидного, построенного из светлого камня дома; лакей с горящим фонарем распахнул перед графом дверцу экипажа. Надев цилиндр, Керн вышел, секунду помедлил, вдыхая прохладный воздух с неизменным привкусом сожженного угля. Он хотел собраться с духом перед встречей с Хатуэем, ибо намеревался сообщить маркизу, что его дочь может стать посмешищем для света. Керн чувствовал себя обязанным расторгнуть помолвку.
На негнущихся ногах он поднялся по ступеням к двери под колоннадой, и слуга проводил его в изящный вестибюль. Граф знал этот дом не хуже собственного: от мраморной лестницы до каждого портрета на украшенных деревянными панелями стенах.
– Маркиз дома? – спросил он у лакея.
– Да, милорд, – ответил тот, принимая у него плащ и цилиндр. – Но он занят с гостем из провинции.
Черт побери! Керну не терпелось разделаться с неприятной миссией, а теперь придется охладить свой пыл.
– Веди меня к ним.
Он последовал за слугой в гостиную с обитыми зеленой тканью банкетками и золочеными стульями.
– Лорд Керн, – объявил лакей.
Взгляд графа задержался на камине, возле которого стоял хозяин дома. Маркиз, невысокий, но импозантный мужчина, отличался горделивой осанкой героя войны, кустистые седые брови насуплены, волосы с проседью необычно взъерошены.
Рядом