тайну вкладов, новость о таком беспрецедентном предательстве прозвучала как гром среди ясного неба. Что касается спецслужб, то они были приведены в состояние повышенной боевой готовности: дурной пример мог оказаться заразительным. Надо было незамедлительно нанести ответный удар и, убедившись, что это единичный случай, отбить у потенциальных нарушителей всякую охоту пойти по этому пути.
P-30 поручили выяснить, не пытаются ли фискальные органы крупнейших европейских стран покупать информацию у швейцарских банкиров. Так, после смерти моего отца, воспользовавшись моим положением законного наследника, лишенного президентства, Вагнер отправлял меня со спецзаданиями в разные города Европы. Мне было поручено втереться в доверие к тамошним налоговикам. В течение всего прошлого года я беспрестанно мотался в Париж, Лондон, Мюнхен, Милан, Афины. Схема операции оставалась неизменной: в каждом городе я по наводке Вагнера знакомился с каким‐нибудь прикормленным адвокатом, тот, в свою очередь, связывал меня с начальником местных налоговых служб, с которым мы встречались в укромном месте, и я представлялся ему раскаявшимся грешником. Всем им я выдавал одну и ту же историю: отец отказался назначить меня президентом банка, я хочу отомстить и готов с вами сотрудничать. Они сколько угодно могли меня проверять, я говорил чистую правду, обо всем этом писали в прессе. Обычно они так и поступали, потом договаривались – через адвоката, чтобы, не дай бог, не допустить утечки, – о следующей встрече, и мы приступали к переговорам, что позволяло мне получать ценные данные об их методах. За какую сумму они готовы купить список моих клиентов? Что они собираются с ним делать? Какие могут предоставить гарантии? Готовы ли выдать мне вид на жительство, учитывая, что я не смогу теперь вернуться в Швейцарию? Получив все нужные сведения, я требовал от них обязательств в письменной форме, от чего они, разумеется, отказывались, и тогда я прерывал переговоры, не вызывая подозрений.
Теперь, заканчивая свою карьеру в P-30, я должен заявить следующее: я был горд и счастлив служить своей стране. Меня не покидает ощущение, что я жил полной жизнью. Единственный документ, сохранившийся у меня от долгих лет моей захватывающей деятельности, – письмо за подписью президента Швейцарской Конфедерации, переданное мне некоторое время назад Вагнером. Привожу ниже эти строки, написанные от руки:
Дорогой Макер,
позвольте выразить Вам нашу всемерную благодарность за Ваше самоотверженное служение Отечеству.
Дружески Ваш
Бит Вундер,
президент Швейцарской Конфедерации
– “Всемерную благодарность”, – вслух произнес Макер, перечитывая письмо, которое хранил между страниц тетради.
Ах, если бы отец знал, на что он способен! Макер задумчиво посмотрел на фотографию, стоявшую перед ним на столе. “Твой сын, папа, – сказал он, обращаясь к глянцевому Абелю, – не так прост, как кажется”.
До Макера донесся звонок