кандалов. Когда мы оставили его, он был скован по ногам и рукам. Впервые за много дней я вздохнул свободно. Гора свалилась с моих плеч. Я чувствовал, что этот случай сблизил меня с Мод.
Глава XXXVII
Мы немедленно переселились на борт «Призрака», заняли наши старые каюты и начали стряпать в камбузе. Заключение Вольфа Ларсена пришлось как нельзя кстати: бабье лето быстро кончилось и сменилось дождливой и бурной осенью.
Мы устроились очень удобно, а стрелы с подвешенной к ним фок-мачтой окрыляли нас надеждой на успех.
Теперь, когда мы сковали Вольфа Ларсена, это оказалось совсем ненужным. Как и после первого припадка, теперь наступил полный упадок сил. Мод заметила это, когда под вечер пошла накормить больного. Он выказывал признаки сознания, но, заговорив с ним, она не дождалась ответа. Он лежал на левом боку и, по-видимому, страдал. Беспокойным движением он повернул голову вправо и, когда его левое ухо отделилось от подушки, к которой было прижато, сразу услыхал Мод и подозвал ее к себе.
– Знаете ли вы, что оглохли на правое ухо? – спросил я.
– Да, – твердо ответил он, – и не только это. У меня отнялась вся правая сторона. Она словно заснула. Я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой.
– Опять притворяетесь? – сердито спросил я.
Он покачал головой, и губы его скривились в странной усмешке. Это действительно была кривая усмешка, так как он улыбался только левой стороной лица, в то время как мускулы правой оставались неподвижными.
– Это была последняя забава Волка, – сказал он. – Я парализован и никогда не смогу ходить… О, только та сторона, – добавил он, как будто угадывая мой подозрительный взгляд, который я бросил на его левую ногу, шевелившуюся под одеялом.
– Это случилось не вовремя, – продолжал он. – Я хотел сначала покончить с вами, Горб, и думал, что на это у меня хватит сил.
– Но зачем? – спросил я, охваченный ужасом и любопытством. Опять кривая улыбка исказила его строгие губы.
– О, лишь для того, чтобы жить, чтобы действовать, до конца чувствовать себя бóльшим куском закваски и сожрать вас! Но умереть так…
Он пожал плечами или, вернее, одним плечом. Подобно улыбке, это движение тоже вышло кривым.
– Но чем вы объясняете это? – спросил я. – Где источник вашей болезни?
– Мозг, – тотчас ответил он. – Этим я обязан проклятым головным болям.
– Это были лишь симптомы, – заметил я.
Он кивнул головой.
– Я не могу понять, в чем дело. Я никогда в жизни не болел. Но с моим мозгом произошло что-то неладное. Рак или какая-то другая опухоль пожирает и разрушает его. Она поражает мои нервные центры, поражает их шаг за шагом. Я уже не вижу, слух и осязание покидают меня; если так пойдет и дальше, я скоро перестану говорить. И таким я буду лежать здесь, беспомощный, но все же живой.
– Когда вы говорите, что вы здесь, вы как будто говорите о своей душе, – заметил я.
– Чепуха! – возразил он. – Это просто показывает, что мои высшие мозговые