и если ты будешь честна с самой собой, то согласишься, что я прав. Я знаю, что все испортил, но больше так с тобой не поступлю.
– Как я могу тебе верить? – Она невесело рассмеялась. – Доверие – болезненная тема для меня. Ребенком я испытала, что такое быть брошенной, жила в разных приемных семьях. Меня так и не удочерили. Так что у меня мало оснований для того, чтобы быть доверчивой. Твое отношение ко мне убедило меня в том, что я права.
У скольких женщин хватит мужества на такую искренность? Ему было что сказать по этому поводу, но он не знал, как исправить то, что натворил.
– Я очень хочу поцеловать тебя, Фи, – пробормотал Хартли, – но изо всех сил стараюсь уважать твои желания.
На ее ресницах блеснули слезы. Она фыркнула.
– Заткнись и сделай это, ты раздражаешь меня, мужчина.
Хартли только этого и ждал. Он поцеловал ее и в этот поцелуй вложил всю свою нежность, все свое сожаление о той оплошности, которую он совершил.
Фиона издала сдавленный горловой звук и наконец ответила на его поцелуй.
Когда ее тонкие руки обвились вокруг его шеи, он почувствовал себя так, словно выиграл в лотерею.
Она была такой нежной, такой податливой, когда прижалась к его груди. Он поднял ее на руки и прижал к себе, желая продлить поцелуй.
– Прости, – пробормотал он. – Мне так жаль, что я причинил тебе боль.
– Ты прощен. И я не жажду наказывать тебя.
Она оттолкнула его, и он неохотно отпустил ее.
– Ну и что теперь? – тихо спросил он.
– Ничего. По крайней мере, не сегодня. И даже не завтра. Дважды я позволила тебе прыгнуть в мою постель, как будто я впервые влюбившаяся шестнадцатилетняя девчонка. Это было моей ошибкой. Я ничего не обещаю, Хартли. Ничего.
Он пожал плечами, с сожалением осознавая, что питал некоторые иллюзии относительно сегодняшнего вечера.
– Понятно, – вздохнул он.
Он завел мотор и подождал, пока она заберется на переднее сиденье. Ветер с океана взъерошил ей волосы. Они поднялись вокруг ее головы словно нимб, и ему пришло в голову, что она похожа не то на усталую богиню, не то на озорную нимфу.
Чего же в ней больше? Ангела или сексуальной феи? В его воображении она была и тем и другим.
Отъезжая от дома отца, Хартли посмотрел в зеркало заднего вида. Джонатан стоял у окна на верхней ступени лестницы, скрестив руки на груди.
Встреча с братом сегодняшним вечером оказалась на удивление болезненной. Была надежда на то, что Джонатан смягчится, ведь он должен был понимать – и он понимал это интуитивно, – что Хартли никогда не причинит вреда своей семье.
Но, по-видимому, некоторые раны были слишком глубоки. Джонатан не захотел начать все с чистого листа. Хартли был предоставлен самому себе.
Когда они добрались до улицы Фионы, она взяла свою сумочку и открыла дверцу машины, как только они припарковались. Хартли взял ее за запястье.
– Подожди, Фи. Пожалуйста.
– Что?
– Позволь мне пригласить тебя завтра на ланч. Я расскажу тебе всю историю с начала и до конца.
– Завтра