и имеет 2-их детей, Юля просто не хотела слышать. «Ну не может такого быть! Он все время писал мне, звонил, да и кольца на пальце или следа тоже нет! Нет, я не верю!» После таких слов вряд ли мне позволялось разрушать ее дивный мир романтики и великолепия. Поэтому, поняв нужду Дениза и желания Юли, я не стала вмешиваться в их отношения и портить иллюзию совершенства.
Эрол, как я и просила, держался в стороне, практически не появляясь дома. Когда он появлялся по всему было понятно его бережное и трепетное отношение к стенам, мебели, убранными от пыли углам, блестящему паркету и любой маленькой вазочки, которую сдвинул кто-то из неаккуратных гостей стерильного дома.
Пару раз, поймав Эрола за ручкой и листом бумаги, мне бросилась его некая отреченность от действительности и полное поглощение написанным текстом. Писал он левой рукой, нехотя погружая себя в образ Гения.
Семья его относилась к интеллигентному и образованному слою турецкого общества. Мама- никогда не работающий по специальности юрист, папа- профессор географических наук, с огромным жизненным опытом и заслуженным уважением в ученых кругах. Как будто считав вопрос с моего сознания о его происхождении, он в одном предложении выдал все выше изложенное. Закрыв папку с листами и завязав со мной разговор о семье, он ждал информации с моей стороны. Также как и он, я выдала одно предложение: «Mom is a maths teacher, dad is a police officer».
Рано в среду, постучавшись в мою комнату, заглянув внутрь и высказав радостным голосом непонятный мне в 9 утра текст, Юля так же быстро исчезла, как и появилась минуту назад.
– Мы с Денизом на яхте в Бодрум! Вернусь через неделю. Не скучай!
«Просто замечательно!»-думалось мне, -«ну да ладно, найду себе развлечение, если совсем Не Але, то билет поменяю.»
Августовское солнце палило своими изнуряющими лучами. Температура воздуха в 36 градусов и последний 8 этаж не давали Air-conditioner отдыха, будучи все время в положении ON. Мое стремление выйти на дневную прогулку закончилось у подъезда: вдохнув горячий воздух, я вернулась обратно и включила телек. Одни и те же новости «Ни О Чем» крутились снова и снова, дурацкие программы для скучных турецких домохозяек и бесконечные унылые сериалы мозолили мне палец, щелкавший кнопками пульта от огромной рlazma. И вот, наконец-то, дойдя до кабельного TV, мне попался VH1. «То и требовалось!». Провалявшись на диване до вечера, я услышала щелканье в замке.
Don’t u bother. – Эрол посмотрел на экран.– Music. Vh1 not bad. I have french MCM.
I m fine, thx.
don’t you feel like going out?
…too hot.– промямлила я.
Эрол плюхнулся на соседний диван, снимая макасины D&G.
So just you and me ?
…and wine.-я кинула взгляд на бар, заставленный дорогим спиртным.– I loved that Rosse that we unsuccessfully had on the balcony.
French Rosse?… lets give it one more chance.– через минуту принеся бутылку розового вина, лед и два изысканных бокала на чрезвычайно тонких ножках, Эрол вкручивал штопор в пробку.
«Даже бокалы могут иметь сексуальную форму»– подумалось мне. Вслух я не стала выдавать свои идеи и попридержала язык за зубами. Вообще, в последнее время, мне казалось, что все красивое несло в себе сексуальность, даже такой маленький предмет, как бокал, нес частичку привлекательности.
Проведя вечер за смакованием французского вина, мы обсуждали музыку, клипы, страны и, наконец,