не подходит для пересадки. Да, оно может бесперебойно гонять кровь ближайшие триста лет. Но что толку, если оно почти в четыре раза тяжелее сердца из плоти и крови? Этери, без высшей магии здесь не обойтись, это невозможно!»
Этери устало вздохнула. Потянулась к резной шкатулке на столе, достала трубку – длинную, тонкую, черного дерева. Набила табаком. Мужская привычка, также присущая излишне энергичным старым девам. Этери повертела трубку и, высыпав из нее табак, положила назад в шкатулку.
Не стоило травить себя – ей хватало проблем со здоровьем Исари.
«Неужели ты мне не доверяешь, сестрёнка? Пусть я и маг, и без пяти минут высший, и знаю, как относится к нам царь… Видишь, Этери? Я уже пишу: «к нам». Хочет – пусть заказывает артефакт инкогнито, ничего в этом странного нет.
Этери, дорогая, ну ты же понимаешь, что не было в том землетрясении магического следа? Ни в смерти старого царя, ни в смерти дяди Лахи нет магического следа. Как нет на тебе и Исари каких-то кровных уз и пут. Что бы там ни твердили вышедшие из ума сказители и старейшины.
Что плохого в том, чтобы вы были счастливы?»
– Ничего, – ответила она вслух. – Ничего.
Икару не понять – ведь он не чувствовал того, что чувствовала она… А вот ощущает ли эти путы Исари? Несмотря на доверительные отношения, они никогда об этом не говорили. Внезапно Этери подумала, что, даже не люби она Исари, все равно не вышла бы замуж ни за кого другого, не родила бы детей.
Просто потому, что не хотела, чтобы её дитя было привязано невидимой пуповиной к другому человеку. Пусть самому умному, смелому, великолепному властителю. Человек должен иметь право на выбор, даже если этот выбор – предательство своего господина. Пусть так, пусть это право никогда не будет реализовано. Пусть даже мысли такой не возникнет. Но оно должно быть.
Она усмехнулась, растрепала свои длинные косы. Тело – уставшее, затёкшее, требовало движения. Этери дёрнула за шнур, вызывая горничную, которая помогла госпоже облачиться в скромное чёрно-белое утреннее платье и убрать волосы в высокую прическу.
Этери любила гулять по дворцовому саду именно на рассвете, когда он пуст. Никто не стрижёт кусты, не метёт дорожки. Только птицы, только цветы, только ветер… Ничего больше.
Но сегодня не удалось насладиться одиночеством – уже в коридорах дворца она наткнулась на Константина. Гелиатский принц странно вздрогнул, улыбнулся, махнул рукой и размашистым шагом направился к ней.
Зевающая свита осталась позади.
Принц предложил ей руку, и они спустились в сад. Этери не опасалась шепотков и пересудов за спиной, соглашаясь на прогулку с мужчиной. Во дворце не спрячешься от острого взора нигде. Здесь не бывает и не может быть настоящего «наедине».
Багрийский двор, а значит и весь мир, знает, что Этери – одинокая старая дева, пусть пока молодая и красивая.
– У вас по дворцу призраки бродят, – заявил Константин. – Мне не спалось, глядел в окно, а там – чёрно-белая женщина, крылатая. У неё ваше лицо,