И все же осколки и зеленая лужа на полу все еще напоминали о недавнем переполохе. Но дело было не только в разбитых колбах и пробирках – один из камней поразил Магдалену в самое сердце. Боль и обида терзали ей душу, но только теперь она дала волю чувствам – уткнулась лицом в плечо знахарки и заплакала. Штехлин гладила ее, словно маленького ребенка, и бормотала что-то успокаивающее.
– Они нас никогда в покое не оставят. Это как закон природы: как рост или увядание. Просто попробуй смириться с этим.
Магдалена резко вскочила. Глаза у нее были красные и заплаканные, но взгляд выражал несокрушимую волю.
– Плевать мне на законы, – прошептала она. – Никогда я с этим не смирюсь. Буду жить так, как мне нравится! Тем более теперь!
Марта отодвинулась чуть в сторону и украдкой взглянула на ученицу. Истинная дочь Якоба Куизля, никаких сомнений.
Через несколько часов злость Магдалены несколько поутихла. Вместе с матерью они укладывали близнецов спать. Занятие это каждый раз увлекало ее настолько, что на мрачные мысли времени почти не оставалось.
– Магдалена, ну еще одну сказочку, – взмолилась маленькая Барбара. – Только одну! Ту, про королеву и дом в лесу! Ты ее давно уже не рассказывала!
Магдалена засмеялась и стала подниматься по узкой лестнице к спальне, и девятилетняя сестра барахталась у нее в руках. Спину ломило от тяжести: совсем скоро она Барбару и поднять-то не сможет. За последний год близнецы очень подросли – в этом они, видимо, пошли в отца.
– Ну нет, пора уже закругляться, – проговорила Магдалена с наигранной строгостью. Она уложила сестренку в кровать, накрыла ее одеялом и задула свечу в углу комнаты. – Посмотри, брат твой давно уже спит.
Она кивнула на Георга, близнеца Барбары. Тот свернулся в своей кроватке и мирно посапывал.
– Тогда хоть спой что-нибудь, – пробормотала Барбара и с трудом подавила зевоту.
Магдалена вздохнула и затянула колыбельную. Слушая ее тихий голос, сестренка закрыла глаза, дыхание девочки выровнялось, и она задремала.
Магдалена склонилась над ней и осторожно погладила по щеке. Она любила маленьких близнецов, хоть порой они и выводили ее из себя. Для Георга и Барбары отец был ворчливым медведем, который злодеям воздавал по заслугам, а в собственных детях души не чаял. Магдалена чуть ли не с завистью отмечала, что отец с годами становился все добрее. Сама она за проступок до сих пор могла хорошенько получить от отца, а в случае с близнецами дело ограничивалось лишь крепкой руганью, которая не всегда приводила к желаемым результатам.
Магдалена попыталась представить, что сейчас делал отец в далеком Регенсбурге. За спиной послышались тихие шаги. В комнату осторожно вошла мать и улыбнулась.
У Анны-Марии были те же черные локоны, что и у дочери, те же густые брови – и тот же характер. Якоб Куизль порой ворчал, что женился на самом деле сразу на двух женщинах и обе они страдали припадками