Слова поперек не скажет. Но делает все не так: ни стряпать толком не умеет, ни мужу угодить. Сарайат ее учит-учит, а та скажет: «Да, мама», – а сделает все по-своему. А тут еще и затылок ломить стало после наставлений непутевой. Беда. Все повторяется в этом мире, и, как говорил Силумин, жрец Дома Ра: «Солнце восходит и заходит, и спешит к месту, где оно восходит».
Вторую жену Рахама звали Сатайат, и была она младшей сестрой Сарайат. Если Сарайат – высокая и стройная, то Сатайат – небольшого роста, чуть полноватая, но в меру. Волосы же у обеих женщин были черные, прямые, длины в пояс. Сестры никогда не ссорились, что было довольно удивительно, потому что в детстве, как сама Сатайат рассказывала Рахаму, ей частенько доставалось от старшей. Но тут надо отдать должное их мужу – умел он так дело поставить, чтобы все были довольны.
Долгие годы провел Рахам в семье своего тестя, пока ему, наконец, не удалось всеми правдами и неправдами отделиться и зажить самостоятельной жизнью. Вместе с сыновьями он построил просторный дом и взял себе третью жену – Саламит, четырнадцатилетнюю красавицу с фигуркой как у статуэтки от искусного мастера. Она вся источала магический аромат молодости.
Ножки ее были стройны, не полны, но и не худы; руки от запястья до локтя покрывал легкий пушок. Волосы ее, длиною ниже пояса, были темными и на солнце искрились едва заметной рыжиной. Глаза… Ох уж эти глаза! В них невозможно было взглянуть, не затрепетав от волнения, в эти черные глаза сказочной птицы. Бродячий певец, увидев их, написал песню, которую и теперь, по прошествии многих лет, можно услышать на городском базаре.
Брови Саламит были просто идеальны – умеренной ширины, не узкие, но и не широкие, они не нуждались в исправлении и подкрашивании. Носик удлиненный, с низкой переносицей; губки пухлые – словом, в глазах Рахама она была совершенством.
Семейство Рахама
Рахам родился и вырос в славном городе Миннофар. Отец его был коренным кеметянином. Семейное предание гласило, что когда-то давно народ предков Рахама пришел на берега Хапи, гонимый наступающими песками пустыни. Им пришлось нелегко: «люди из Заречья», с правого берега Хапи, не давали жить спокойно – нападали, грабили и жгли, требовали дани. Но предки Рахама сумели отстоять эту землю, ставшую их родиной ценой пролитой крови.
Когда Рахам был молод и неженат, он любил посещать празднества и участвовать в играх молодежи, где пиво лилось рекой. Девушки были милы и приветливы, парни – веселы и озорны; плясали парами и в кругу. А там, где веселье и много хорошеньких девушек, нередко случаются драки. И вот на одном из таких праздников случилась потасовка, которую Рахам запомнил на всю жизнь. Повода к ней никто уже и не вспомнил бы: то ли кто-то кому-то на ногу наступил, то ли не ту девушку пригласили на танец, но завязалась кровавая битва.
Кто-то крикнул: «Камни выкидываем! Никаких ножей!» Однако Рахаму и не нужен был нож. Ударом в челюсть он свалил одного из своих соперников, да так, что осколок зуба несчастного застрял между костяшек