им. Погубив свою душу, она погубила и множество других.
Таис чуть было не ввела в плотский грех и самого Пафнутия. Она зажгла в его крови желание, и однажды он приблизился к дому Таис. Но на пороге дома блудницы его остановила естественная робость ранней юности (ему тогда было пятнадцать лет) и боязнь быть отвергнутым из-за отсутствия денег, ибо его родители следили за его расходами. Бог в своем милосердии поставил эти две преграды, чтобы спасти юношу от падения. Но Пафнутий сначала вовсе не был ему благодарен, так как в то время плохо понимал собственное благо и жаждал ложных утех. Итак, стоя на коленях в своей келье перед деревянным крестом, на котором был распят Спаситель мира, Пафнутий думал о Таис, ибо она была его грехом, и он долго размышлял с точки зрения аскетизма о страшном уродстве плотских утех, вкус к которым разбудила в нем эта женщина, о днях смущения и невежества. После нескольких часов таких размышлений образ Таис предстал перед ним чрезвычайно ясно. Она явилась ему искусительницей, прекрасной во плоти своей. Сначала она предстала перед ним в образе Леды, раскинувшейся на богатом ложе, запрокинув голову. Глаза ее были влажны и метали молнии, ноздри трепетали, рот был приоткрыт, молодая грудь прекрасна, а руки напоминали два ручейка. Представляя себе ее, Пафнутий бил себя в грудь и повторял:
– Господь мне свидетель, я осознаю всю гнусность моего греха!
Однако образ незаметно менялся. Опущенные кончики губ Таис свидетельствовали о ее тайном страдании. В расширившихся глазах ее сверкали слезы, из груди вырывались стоны, а дыхание было прерывистым. При виде ее преображения Пафнутий был смущен до глубины души. Простершись на земле, он начал читать молитву:
– Ты, вселивший в наши сердца жалость, подобную утренней росе на лугу, справедливый и милосердный Боже, будь благословен! Слава, слава тебе! Избави раба Твоего от этой ложной нежности, которая ведет к похоти, и позволь мне любить все создания только в Тебе, ибо они преходящи, а Ты вечен. Если меня и интересует эта женщина, то лишь потому, что она Твое творение. Сами ангелы заботливо склоняются над нею. Разве она не есть, Господи, Твое дыхание? Нельзя позволить, чтобы она продолжала грешить со столькими своими согражданами и иноземцами. Великую жалость испытываю я к ней. Преступления ее отвратительны, при одной мысли о них я содрогаюсь и чувствую, как волосы мои становятся дыбом. Но чем более она виновна, тем сильнее я должен ее жалеть. Я плачу, думая о том, что бесы будут терзать ее вечно.
Размышляя подобным образом, он увидел, что маленький шакал сел у его ног. Он был чрезвычайно удивлен, так как дверь в его келью была заперта с утра. Животное как будто прочитало мысли монаха и завиляло хвостом, как собака. Пафнутий перекрестился: зверь исчез. Поняв тогда, что впервые дьявол проскользнул в его комнату, он прочитал краткую молитву, а потом снова подумал о Таис.
– С Божией помощью, – сказал он себе, – я должен ее спасти!
И уснул.
На следующий день, помолившись, он отправился к святому человеку,