Помер, что ли?
– А я о чем говорю?
– Неужто? А ведь он еще в соку должен быть. По возрасту, – засомневался Филиппыч.
– Точно говорю. Стороной, правда, слышал. Но от общего знакомого.
– Туда ему и дорога, – удовлетворенно сказал пенсионер с белесыми глазами.
– Что так?
– А то: яблоко от яблони далеко не падает.
– Тоже хулиганил? – спросил Никита.
– Не без того, – сказал Филиппыч, глядя в сторону.
Беседа прервалась. Пенсионеры о чем-то задумались.
О чем могли думать эти одинокие и вряд ли кому нужные старики, отжившие свой век?
Конечно, о былом.
«Того и гляди, посыплются из них воспоминания, скучные и замшелые, интересные только им одним», – с содроганием подумал Никита и решил оживить разговор в прежнем русле.
– Да… – прочувственно сказал он. – Я, конечно, не в плане оправдания, а в качестве констатации факта говорю – время было такое. Как ни крути, а молодость Юрки выпала на крутые девяностые. Многие тогда подались в братки.
Это была наводка на нужную тему. И, кажется, на нее клюнули.
– Да, было дело, – согласился самый общительный из троицы Петька. – Тяжелые были времена. Все выкручивались как могли.
– Вот и Юрке Смагину довелось отсидеть свое, – продолжил Никита. – Не выкрутился. А чему удивляться, если он еще с детства матери лишился.
– Кто это тебе сказал, что он в детстве матери лишился? – удивленно спросил Филиппыч.
– Так… Стороной слышал, – нейтрально ответил Никита.
– Опять небось от общего знакомого, – с неприязненной миной в лице сказал пенсионер с белесыми глазами.
– Ну да, – подтвердил Никита.
– Соврал он тебе.
– Михална мужа пережила этак лет на восемь. А то и десять. Как могла старалась направить сына по-правильному. Только он от рук еще с детства отбился. В отца пошел. И при нем еще сел, – сказал пенсионер с белесыми глазами и скосил глаза на главного. – Да, Филиппыч?
Филиппыч степенно кивнул головой и поставил точку в дискуссии относительно генеалогического древа покойного Юрия Петровича Смагина.
– Так что с детства семья у него была в полном составе, – сказал он.
Так появилась первая трещина в автобиографии Смагина-сына, рассказанная им доверчивой Анне Тимофеевне.
– На стреме стоял, – вздохнул Никита. – На том и попался.
– Опять соврал твой знакомый, – хихикнул пенсионер с белесыми газами. – Смага сам влез в чужую квартиру. А на стреме поставил Рогалика. Вот на пару они и сели.
– А что за Рогалик? Фамилия такая? – спросил Никита.
– Сам ты фамилия, – возмутился Петька. – Не фамилия, а прозвище. А фамилия его Рогов всегда была. Васька Рогов. Вот он был безотцовщина. И матери рано лишился. А присматривала за ним тетка.
– А у самой была своя банда таких же отпетых, – поддакнул Филиппыч.
– Так что сам видишь, какой был досмотр за Васькой. Это потом в суде учли и дали ему по нижней планке.
А не